– Ну, так это без проблем!
Он энергично зажестикулировал Рыжему, давая понять, что бояться нечего, как ему казалось в тот момент, и Григорию не оставалось ничего иного, как нехотя оставить свой пост. Видимо, почувствовав в генерале близкую, жаждущую душу, Эрнст охотно подсуетился за стойкой, налив им обоим по стакану самогона из запасов толстяка, и чокнулся с Ломовым, который выпил свой залпом до дна. Со стуком поставив его на стойку и одобрительно осмотрев интерьер помещения с тремя отмытыми и заточенными до блеска топорами на стене, он провозгласил:
– Вот это гостеприимство! Вот это я понимаю!..
– Да, генерал, мы всегда рады гостям, – невнятно ответил совершенно захмелевший Эрнст. – Если это не шатуны.
– Да уж, согласен на все сто. Но даю тебе слово, парень, что шатунов мы даже близко не подпустим к этой крепости.
Генерал вовремя удержал Эрнста за столом, хотя тот уже кренился влево, сползая со стула, видимо, собираясь растянуться прямо на полу, и, резко его одёрнув, мрачно сказал:
– Я имел глупость потерять свой «вечный город», как я его называл, свою казавшуюся несокрушимой коммуну, которую я взрастил за долгие годы в его железобетонных стенах. Я потерял свой Кербер, я потерял родную дочь… Я потерял всё!
Смахнув со щеки скупую слезу, Ломов жадно приложился к заново наполненному стакану.
– А ч-ч-то случилось? – громко икнув, проговорил Эрнст.
– Шатуны, – коротко ответил генерал. – Но я клянусь, мы возьмём реванш!
Внезапно он сжал руку в кулак и грозно потряс им, будто какой-то увесистой булавой:
– Эти бестии у нас ещё попляшут, – и кулак с грохотом обрушился на стол, едва не расколов его пополам.
Ломов оттолкнул пустой стакан, вставая из-за стола со словами:
– Ладно, хватит, а то ещё напьюсь.
У входа его ожидали трое рослых бойцов, одному из которых он приказал сменить гражданского на смотровой вышке, а остальным осмотреть территорию их новой стоянки. Заметив Рыжего, которого уже успели обыскать и полностью обезоружить, генерал пристально осмотрел его как бы свысока и, уничижительно хмыкнув, произнёс:
– Ну, что скажешь, боец?
Рыжий пожал плечами, бросив быстрый взгляд на один из топоров, украшавших стену:
– Мне нечего сказать, генерал. Я сочувствую вашей потере, и не имею ничего против, если вы останетесь здесь.
– Благодарю вас, мой юный друг, – его реплика прозвучала довольно холодно, – возможно, здесь зародится новая коммуна, хотя я вижу, что многое придётся переделать, а стены укрепить. Но это, разумеется, с моей упёртой и зашоренной, солдафонской точки зрения.
От пронизывающего взгляда генерала, Григорию стало немного не по себе, но он понял, что лучше промолчать.
– О да, здесь зародится новая коммуна! – на удивление членораздельно повторил Эрнст, громко стукнув в свою очередь кулаком по столу. – За это надо выпить!
При этих словах Эрнста, генерал будто снова сменил гнев на милость, и выражение его лица снова сменилось на благодушно-весёлое, которое, скорее всего, было лишь одной из масок актёра с замашками диктатора.
– Вы тут одни, или есть ещё кто-нибудь? – спросил Ломов как бы между прочим.
– Нет… – ответил Рыжий. – То есть да…
Он понял, что скрывать присутствие Лики лишено всякого смысла.
– С нами ещё маленькая девочка, мы подобрали её на дороге одну, и с тех пор мы вместе.
– Правда? Чудесно!.. И где она?
– Наверно, ещё спит.
Однако словно в опровержение этих слов Лика неожиданно появилась в харчевне собственной персоной с плюшевым медвежонком в руках. Она с интересом, смешанным с тревогой, смотрела на генерала, не осмеливаясь давать о себе знать, пока взор его холодных глаз сам не остановился на девочке, застывшей у входа.
– Ах, это ты, прелестница? – сухо улыбнувшись, пробасил он. – Будем знакомы? Я – генерал Ломов. А ты?
– Её зовут Лика, – сказал клоун, заметив крайнюю нерешительность своей маленькой спутницы.
– Очень приятно! А как зовут медведя? – генерал указал на плюшевую игрушку девочки.
– Его зовут Зубастый, – строго ответила Лика и, посмотрев на Рыжего, стоявшего, наверное, не в меньшей растерянности, чем она сама, добавила:
– Я на кухню готовить завтрак.
Рыжий на секунду напрягся, подумав, что сейчас она возьмёт да и спросит о Сильване, но Лика будто про него забыла. Девочка с невозмутимым видом прошла через внутреннюю дверь харчевни и скрылась из виду.