– О, а еще я бы хотела джин и имбирный эль. – Она подтянула съехавший пучок и закрепила его шпилькой.
– Кого мне жалко, так это Мернель. Она запирается в своей комнате и плачет, потому что у нее нет приличной одежды. Она из всего выросла. На днях ей в школу пришлось надеть мамино старое платье. Она вернулась с ревом. Мне так ее жалко, но я ничего не могу сделать. Прекрасно понимаю, что́ она чувствует, когда ее дразнят в школе. Паршивцы малолетние.
– Бедный ребенок. Слушай, у меня есть несколько платьев, юбка, свитер, я могу ей отдать. Очень славный кашемировый зеленый свитер и коричневая вельветовая юбка.
– Милая, она на шесть дюймов выше тебя и фунтов на двадцать легче. В этом-то и проблема. За последние месяцы она так вымахала, что превратилась в длинную жердь. Если б мог, я бы приделал ей тормоза.
– Мы что-нибудь придумаем. Не может же она, бедняжка, ходить в школу в платьях Джуэл. Кстати, у меня для тебя сюрприз.
– Надеюсь, хороший.
– Мне кажется – да. – Красный отпечаток на ободке стакана повторял рисунок ее губ. – Доктор Уилли сегодня получил извещение из «Рейлуэй экспресс»[20]. Это оно!
– Что – оно?
– Сам знаешь. Ты понял, что я имею в виду. Ну, то, для чего тебя измеряли. – Ее лицо залилось краской. Она не могла произнести это слово и после двух лет работы секретарем-регистратором у врача и семи месяцев свиданий с Дабом в его кишащем москитами грузовике летом или зимой, когда ноги отнимались от холода даже при включенном двигателе, когда они целовались и сто раз строили планы на будущее, в которые никогда не входила ферма.
– Ах да, ты имеешь в виду чудо-руку. Протез. Это ты хочешь сказать?
– Да, – ответила она, отодвигая испачканный помадой стакан. Миртл не выносила, когда он так дышал.
– Или крюк, большой блестящий крюк из нержавеющей стали. Я и забыл. Знаю только, что моя подружка Миртл говорит: он, мол, мне нужен, но не может произнести это слово вслух.
– Марвин, не надо, – тихо сказала она.
– Не надо – что? Произносить слово «крюк»? Говорить «протез»? – Его голос разнесся по всей танцплощадке. Он заметил Триммера у барной стойки, увидел, как тот скосил глаза и провел ребром ладони по горлу. Ему сразу стало легче, он расхохотался, вынул из кармана пачку сигарет и вытряс одну.
– Не смущайся, милая. Я тоже ненавижу это слово – протез. Оно похоже на название ядовитой змеи. Его укусил протез. Поэтому-то я так долго ничего и не делал. Не мог произнести его вслух. Молодец, девочка, улыбнись-ка пошире дураку. Я тебе не рассказывал, но месяца через два, после того как это случилось, я почесал на Род-Айленд, в то место, где подбирают такие вещи – крюки, протезы, – только вот не смог заставить себя войти. Мне было жутко стыдно. Увидел девушку, сидевшую за столом, и не смог подойти к ней и сказать…
– Даб! Как дела? – Старина Триммер, мускулистый, кряжистый, теплое белье выглядывает из-под грязной рубашки в красную клетку. От него несло бензином и машинным маслом, лошадьми, по́том и самокрутками. Он подмигнул Миртл из-под тяжелых век и щелкнул языком так же, как щелкал своим запряженным в сани лошадям.
– Триммер! Как сам?
– Настолько хорошо, черт бы меня побрал, что самому невмоготу. Вот приехал поискать какую-нибудь печаль на свою голову, чтобы умерить радость и буйное веселье, окинул взглядом комнату – а тут, как по заказу, вы, голубки́, сидите, глаз друг с друга не сводите. Вот это, полагаю, и есть настоящая любовь, вопрос только в том, сколько времени пройдет, прежде чем она выгонит тебя взашей. Даб, если будет потом минутка, я хотел бы с тобой поговорить.
Два световых пятна появились по краям сцены, потом в центр ее хлынул луч прожектора, осветив грязные провода микрофона и голубые барабаны. На сцену вышел человек с редеющими волосами и острыми, как у дьявола, зубами, в зеленовато-голубом пиджаке, с помятым саксофоном. За ним бочком протиснулись еще два пожилых человека: хромой с перламутрово-красным аккордеоном и шаркающий толстяк с банджо, оба в засаленных зеленовато-голубых пиджаках. Они с отвращением посмотрели в направлении прихожей сбоку от сцены. Оттуда плыли клубы дыма. Минуту спустя подросток в широких коричневых брюках и желтой вискозной рубахе прыгнул за ударную установку, в уголке рта у него все еще дымилась сигарета. Он выдал дробь на малом барабане в знак приветствия, после чего в микрофоне послышался глухой голос саксофониста:
– Добрый вечер, дамы и господа, добро пожаловать в «Комету». Давайте повеселимся. «Сахарные чечеточники» – к вашим услугам, танцуйте, слушайте и наслаждайтесь. Мы начинаем с «Запоздалого прыжка».
20
American Railway Express Inc – Агентство железнодорожных экспресс-перевозок – было национальной службой доставки посылок, которая действовала в Соединенных Штатах с 1918-го по 1975 год.