Вытащил Николай из футляра баян, но сыграть напоследок не смог. Шершавой рукой погладил корпус, вздохнул и снова спрятал его до лучших времен. Провожать их вышла почти вся улица. Бабы окружили Анну, что-то наперебой говорили ей, советовали. Она бестолково улыбалась, изредка поглядывая на машину.
На другой день после отъезда родителей Сережка приехал в аэропорт. Все оказалось просто: он получил брезентовую куртку, рукавицы, лопату и направление в бригаду Сапрыкина. Федька по старой дружбе хотел дать ему работу полегче — поливать водой свежеуложенный бетон, но Сережка воспротивился:
— Что я, маленький? Давай работу как всем.
— Ну хорошо, — усмехнулся Федька. — Бери лопату, хватай больше, кидай дальше.
К вечеру Сережка не мог поднять руки. Федька увез его в общежитие, устроил на койке соседа, уехавшего в отпуск. Заваривая чай, он искоса поглядывал в учебник по алгебре, который лежал тут же на столе.
— С завтрашнего дня экзамены, — сыпал он скороговоркой, — мне еще полкниги пролистать надо. Как всегда, одного дня не хватает.
Но математику Федя Сапрыкин не одолел. На все вопросы тяжело отшучивался:
— Температуру кипения с прямым углом спутал, отправили на второй круг.
Только одному Сережке пожаловался:
— Я десятилетку в вечерней школе заканчивал. А там, сам знаешь, как учатся. День пришел, два прогулял. То соревнования, то еще что-нибудь. Многое пропустил, а это дыра в голове. Я только вчера это понял. Взял билет и чувствую — не знаю. Хоть караул кричи. Ничего, теперь это им не пройдет, — неизвестно кому погрозил он. — Теперь я ученый.
Сапрыкин замолчал на некоторое время, потом уже спокойно продолжил:
— Ты что, думаешь, мне здесь плохо? Зарабатываю хорошо. Но хочется чего-то такого… Полетать, мир посмотреть. Я на товарняках с этой целью ездил. Поезд прет куда-то, а ты сидишь где-нибудь в тамбуре, и вокруг тебя, как на карусели, мир. Только мне тогда не до него было, в животе урчало, жрать хотелось. Я ведь отца думал разыскать.
Когда полоса была уже готова и они работали на рулежной дорожке, прилетел новый реактивный самолет. Вынырнул он внезапно, прогрохотал над городом, затем отвернул направо, ушел далеко на Ангару.
— Наверное, не сядет. Видать, полоса не понравилась, — сказал Васька Косачев. Он каким-то образом узнал, что должен прилететь новый самолет и на велосипеде прикатил на аэродром.
— Сядет, можешь не беспокоиться, — прогудел Федька Сапрыкин.
Самолет вновь показался из-за леса, нацелился длинным носом в конец полосы, стал снижаться.
Сразу же после приземления из хвоста вылетел белый ком, за самолетом распустилась, надулась белая юбка — парашют. Все, кто был на аэродроме, бросились к полосе. Самолет показался огромным, просто даже не верилось, что такая машина может держаться в воздухе. Местное начальство во главе с Бурковым поднялось в пассажирский салон.
В толпе встречающих ребята заметили Михаила Худоревского.
— Вон тот летчик, в которого Гриша-тунгус стрелял. Помнишь, я тебе говорил? Живет, — Васька закатил глаза, — как кум королю. Все есть. Недавно машину купил. Ни у кого в городе такой нету.
Худоревский услышал шепот за спиной, обернулся:
— А, да здесь все знакомые! — воскликнул он. — Самолет встречать прибежали?
— Нет, мы здесь работаем, — ответил Сережка. — Вот полосу делали.
— Решил, значит, в строители податься? — глянул на него Худоревский. — Я слышал, отец в Рысево перебрался? Чего же ты с ним не поехал?
— Мы в летное решили поступать. Все вместе.
— Вон оно что, — протянул летчик. — Я бы вам не советовал.
30 июня
Неужели все в жизни спланировано заранее? Так почему мне никто не объяснил, зачем я появился на свет и зачем сижу здесь?
Все надо вытерпеть и выбраться отсюда. Я еще нужен. Особенно сейчас, когда в воздухе пахнет порохом. Эта мысль сохраняет мне силы. Интересно, кем будут мои дети? Ведь я почти не помню своих родителей. Отец погиб в гражданскую, мать умерла от тифа. Вот детдом хорошо помню. Порой приходит мысль, что мне не к кому спешить, никто не ждет меня. Кроме Тамары. Ничего, выкарабкаюсь. Где наша не пропадала.
XIV. Второй прыжок
Перед полетами планеристов вывезли в Усть-Орду. Нужно было сделать два обязательных прыжка с парашютом.