— Страшно, — согласилась Светка. — Я бы хорошим людям все парашюты отдала, а плохих бы без них выбрасывала.
— Это другое дело, — одобрительно прогудел Сапрыкин. — Знайте, ребята, у меня такая мысль. — Федька помолчал немного, опустил голову, тихо произнес: — Я отца хочу разыскать. Надоело мне выслушивать всякую ерунду. Мол, твой родитель чуть ли не за границу улетел. Я недавно с Глухаревым разговаривал. Он на гидросамолетах летал. Так вот, он моего отца хорошо знал. Говорит, надо искать между Гольцом и Леной. Где-то там они упали. Честно говоря, я и в авиацию из-за отца решил пойти. — Федька неожиданно замолк, затем хлопнул Сережку по спине: — Пошли спать, завтра рано подниматься.
Подняли их в пять утра. Построили и повели в квадрат, обозначенное флажками место, где лежали уложенные парашюты.
Тихо на аэродроме. Застывший сонный купол неба, да нерастревоженный воздух, и ровная как стол, зеленая гладь аэродрома.
Покачиваясь под тяжестью парашюта, Сережка зашел в самолет. Сзади, отрезая путь, захлопнулась дверь. Загрохотал мотор, и самолет покатил к взлетной полосе.
Минут через пять после взлета загудела сирена, инструктор открыл дверь.
Сапрыкин стоял впереди. Сережка следом за ним, тыкаясь лбом в ранец Федькиного парашюта. Под ногами, покачиваясь, гудел пол.
— Пошел! — крикнул инструктор, и Сапрыкин рухнул в бездну. Согнувшись, Сережка бросился за Федькой. Его рвануло и потащило куда-то вбок, мелькнул и тут же пропал хвост самолета. Вцепившись руками в запасной парашют, кувыркаясь и не понимая, что же ему делать дальше, он летел к земле. Но уже в следующую секунду его дернуло, над головой раздался мягкий хлопок. Поглядев вверх, увидел рассеченный пополам купол парашюта.
«Перехлест, — определил Сережка, — этого еще не хватало, нужно сдернуть стропу».
Он попытался подтянуть лямку и тут же с ужасом увидел, что догоняет другой парашют, который висел прямо под ним. В следующее мгновение ноги коснулись и утонули в пружинистой ткани. И тогда, догадываясь, что сейчас он погасит купол товарища, Сережка побежал к краю. Ноги скользили, проваливались в мягкую ткань. Купол его собственного парашюта гас, но он не замечал этого. Наконец-то он добрался до края парашюта и скользнул в бездну.
«Запасной нужно выпускать, запасной», — шаря по груди, думал Сережка. Но тут его снова тряхнуло, и он почувствовал, что падение замедлилось. Подняв голову, он увидел: Федька держит стропы его парашюта, который обмяк и свисал как обыкновенная тряпка.
— Серега, держись! — крикнул Федька. — Дойдем на одном.
Так и долетели до земли. Приземлились они на пашню, недалеко друг от друга. К ним бежали: впереди всех инструктор, а за ним Косачев, Светка.
— Ну, подняли панику, — собирая парашют, оказал Сережка.
Вечером Косачев отозвал Сережку за палатку.
— Ну как, будешь еще прыгать или домой поедем? — спросил он.
— Ничего, прыгнем еще раз. Первый блин комом, второй должен получиться.
— И охота тебе жизнь тряпке доверять? — протянул Косачев. — Все равно ведь на самолете парашютов не дают. Может, уедем, а?
— Да ты что, сдрейфил? — воскликнул Сережка. — Куда ехать? Светка и та прыгнула. А мы обратно. Нет, ты что-то не то говоришь. Будем прыгать.
30 июня, вечер
Сегодня вдруг вспомнил, как я попал в летное училище. Мы с Павлом тогда в кавалерии служили. Приехало как-то начальство, нас построили. Спрашивают, кто желает в авиацию, — два шага вперед. Видимо, считали, что между конем и самолетом большой разницы нет. Мы с Павлом переглянулись и вышли. Все просто, всего два шага. Был кавалеристом, стал летчиком, а вот теперь еще Робинзоном. Никудышным, правда. Для бывалого человека тайга, говорят, мать родная. Для нас — мачеха. Сил уже почти нет.
XV. Медицинская комиссия
Комиссию проходили в аэропортовской поликлинике. Приехали с утра, сдали анализы, потом стали ходить по кабинетам. Раздетые по пояс, оглядывая друг друга, сидели в коридоре на стульях. Первым обычно шел Сапрыкин, за ним Сережка с Косачевым. Особенно боялись кабинета «Ухо, горло, нос», где крутили на кресле. Немало парней выходили оттуда бледными, невидящими глазами смотрели поверх голов и уходили в регистратуру забирать документы.
Но все обошлось. Жигунова посадили на стул, нагнули голову почти до самих коленей, покрутили немного, потом велели пройти и сесть на другой стул. Ничего страшного. Сережку это даже позабавило. На качелях они выделывали и не такое. Он так и сказал Косачеву, когда вышел из кабинета.