И он наполнил миску, за ней другие женщины стали подставлять кастрюли. Не произнося ни слова, он каждой давал риса. Меньше чем за минуту распространилась новость: Дьенг всех оделяет рисом.
Прибежали Мети и Арам. Не церемонясь, они оттолкнули от мешка чужие протянутые руки.
— Ибраима, ты что — с ума сошел? — закричала Мети.
— Это я раньше был сумасшедшим.
Под возмущенные возгласы соседок жены утащили мешок в дом.
— Идите по домам, все кончено, — повторяла Арам, вернувшись за мужем, который все сидел у двери, обхватив голову руками.
— Нет, я не сумасшедший, — проговорил Дьенг.
— Ибраима, что значит эта странная расточительность? — спросила Мети. — Где это видано, с тех пор как существует мир, чтобы бедняки швырялись рисом? Даже богачи не позволяют себе этого. А ты…
— Что «а ты»? — перебил ее Дьенг. — Это все твой Мбайе…
— Мбайе Ндиай?
— Да, Мбайе Ндиай! Я дал ему доверенность, а он украл у меня деньги. Вместо них он дал мне пятьдесят кило риса и пять тысяч франков.
— Как?.. А перевод?..
— А мои серьги?
— Арам, как ты можешь? Только о себе думаешь! Знаешь, сколько я потерял из-за этого перевода?
— А сколько я набрала в долг!
— Ты брала в долг, Мети? — спросил Дьенг, взглянув на жену.
— Да ведь те пятнадцать кило риса давно уже кончились.
— Но перевод-то был не мой.
— Мир этому дому!
— Мир тебе, Ба!
Почтальон стал рыться в сумке с письмами.
— Что тут происходит, Ибраима Дьенг? На той улице говорят, будто ты раздаешь рис.
Дьенг рассказал ему все. Сдвинув на затылок фуражку, Ба заметил:
— Да, такое можно сделать только с отчаяния.
— Нет, теперь кончено. Я тоже надену шкуру гиены.
— Ну что ты!
— Да-да, только обманом и мошенничеством можно добиться чего-нибудь. В наше время вору легче живется, чем честному человеку.
Ба передал ему письмо.
— Из Парижа. Видишь, печать? По-твоему, кругом одни воры? Ошибаешься. Не только ты, даже те, у кого есть работа, недовольны жизнью. Но скоро все изменится.
— Кто изменит? Я уж год как сижу без работы, потому что участвовал в забастовке. А у меня две жены, девять детей. Наживаются только воры.
— Ничего, скоро мы все это изменим.
— Кто это «мы»?
— Ты.
— Я?..
— Да, ты, Ибраима Дьенг.
— Я?..
Но тут подошла женщина с ребенком за спиной; она поздоровалась и, перебив Дьенга, начала:
— Хозяин, ради аллаха, помоги мне. Вот уже три дня я и мои дети едим только раз в сутки. Отец их уже пять лет безработный. Мне соседи сказали, что ты добр и великодушен.
Дьенг встал. Взгляд его встретился со взглядом Ба. Просительница смотрела на них обоих.
Все трое молчали.