Вскоре после того, как родителей не стало, дядя Юра Потапов, друг папы, продал дом в Степановке и переехал куда-то далеко.
Гарька несколько раз перечитал записку, сложил ее и бросил обратно в ящик. А утром проверил - пропала.
Следующее письмо опять было адресовано маме, и опять - от тети Вали. Это письмо Гарька, поколебавшись немного, отнес в дом.
Оставшись в одиночестве, он поставил на плиту чайник, и когда из носика густо повалил пар, поднес к нему конверт... О таком способе вскрытия писем он читал в книжке, там им пользовались шпионы. Получилось.
Со странным чувством он раз, другой перечитал письмо. Было еще немножко стыдно - письмо-то мамино.
Тетя Валя писала так, будто мама была жива. Она упоминала о вещах, которые якобы произошли совсем недавно, и словно мама о них знала. И о Гарьке было в письме - о том, что тоже будто бы случилось недавно, а тетя Валя узнала все от мамы...
Но ведь это была неправда.
Гарька запечатал вскрытое письмо - у него это вышло не то чтобы идеально, но ничего, почти незаметно, если не приглядываться, - и бросил его в ящик. Наутро ящик был пуст.
Следующее письмо, которое пришло почти через две недели, тоже от тети Вали, Гарька опять вскрыл. Это оказалась открытка с морем и яхтами - тетя Валя отдыхала в Крыму. Конечно, Гарька опять все заклеил и вернул на место. Но теперь он решил, наконец, выяснить самое важное - куда деваются письма, и откуда они, следовательно, берутся.
Это было... страшно. Потому что надо сидеть всю ночь и следить за калиткой. И потому что... В общем, страшно, и все.
А если про это Лене рассказать? Она каждый день звонит. А может, еще лучше Женьке все рассказать? Про то, что письма исчезали, и как он их вскрывал, и про ту записку, почерком папы написанную...
Не стал он никому рассказывать.
Чтобы не уснуть, Гарька выпил кофе, крепкого, целую кружку - было горько и невкусно, хоть сахара он тоже всыпал порядочно. Так брат делал, перед зачетом по инженерной графике - кофе напился и сидел, чертил, а Лена посмеивалась и шутила про жареного петуха, и куда тот кого клюнул.
Бросив письмо в ящик, Гарька сел на чурбак за верандой, и телефон достал - поиграть, тогда не страшно, и не скучно, опять же. Но калитка и ящик - они рядом, в пяти шагах. И ночь светлая, лунная, видно все отлично. Кто бы ни пришел, Гарька его точно не пропустит. А его самого не видно, он в тени, и крылечко высокое так его закрывает, что только голова выглядывает. Место для засады - лучше не придумаешь.
Брат вернулся поздно, после полуночи уже, и Гарьку не заметил - тот пригнулся, задвинулся дальше за крылечко. Испугался еще - как бы не хватился его Женька, увидев, что кровать пустая. Нет, обошлось...
Он долго сидел. И вдруг машина просигналила, совсем рядом, у забора. Гарька вскинулся, глянул - нет машины. Туман откуда-то взялся, над калиткой и чуть дальше, но легкий такой, прозрачный совсем, и хорошо видно, что никакой машины нет. Зато еще смех послышался, тоже как будто рядом, и голос девчоночий сказал:
-Ой, пап! А мы тебя утром ждали!
Вот теперь Гарька вскочил, закрутил головой, убедился - нигде поблизости машины нет, и вообще, никого нет. Пусто все и тихо.
Он посидел еще немного, потом осторожно встал - ноги затекли и не слушались. И двинулся к калитке. Сунул пальцы в щель и вздрогнул - письма не было. Сердце застучало, как сумасшедшее, он торопливо ощупал внутренность ящика - да, не было письма!
Но он же не спал, даже и на минуточку! К почтовому ящику, совершенно точно, никто близко не приближался!
И Гарька пошел в дом. Чего теперь караулить-то?..
Он разделся, на кровать залез, но спать не смог. Сидел и в окно смотрел. Кажется, уже светать начинало. Гарька и не думал ни о чем, просто смотрел...
-Так что Ленка-то говорит? Будете дом продавать? - ворвался в его сон громкий голос бабы Ани. - Объявление давали, что ли?
-Давно давали, - ответил Женька. - Уже и забыли, что давали. Тогда не откликнулся никто. А продавать... Да передумали уже вроде.
-И правильно. Все же - земля. Свой дом. Кто его знает, как жизнь сложится? Вы ведь не чужие тут. Дед с бабкой в этом доме жизнь прожили. А приедут городские, устроят себе дачу! И так их тут, куда ни кинь! Вы тоже, считай, дачники, оно так, конечно, да все ж вы тут свои...
-Точно, бабань. Не будем преемственность нарушать...
Гарька протер глаза. Голоса доносились из-за стенки, из кухни. Не только голоса - бряцали вилки-ложки, звенела посуда.
-А что случилось? Чего они сбежали, дачники-то? - это Женька спросил.
-Да Ивановна, сторожиха, их заговорила! Так и заявила - дом, дескать, плохой, место порченое, чертовщина здесь творится, бывшие хозяева даже попа приводили, дом и двор святить, да все без толку! Понятно, почему - свой участок продать надо, что от деверя остался, а там и дом - развалюха, и крапива только одна и есть. А ведь и уболтает, продаст, она такая, Ивановна, прости ее Господи. Ну, раз вы все одно не продаете...