Я скрылась в подъезде, надеясь, что этот человек уйдет как можно скорее. За сегодняшний день я достаточно унизила себя, поэтому не могла повести своего неожиданного героя в свой маленький, обшарпанный домик, из которого может вывалиться пьяный отец. Я и без этого видела жалость в его глазах, мне не хотелось видеть это чувство по отношению к своей семье.
Этот дом также не чужой мне, к счастью, в нём живет моя тетя, на втором этаже, на солнечной стороне. Я люблю оставаться у неё, мне нравится эта атмосфера спокойствия, уюта и запах пирога, которого она печет мне по утрам, такого кислого, из свежих ягод, вкус которых перекрывает сладкое песочное тесто.
Воспоминание о пироге заставило живот заурчать от голода. Ноги и душа не хотели возвращаться домой, к сырости, запаху спирта и въевшемуся в стены и мебель сигаретному дыму.
Я достала телефон, модель которого давно не завозят в магазины, и посмотрела на время. Приличные люди, коим и является моя тетушка, уже спят, но я всё же нашла в себе наглость и взлетела по ступеням из светлого камня на второй этаж.
Тетя открыла дверь с удивлением, она ведь никого не ждала около часа ночи в гости, но увидев меня, её круглощекое лицо засияло улыбкой. По виду нельзя сказать, что она спала, скорее собиралась к трудовому дню, на ней махровый халат болотно-зеленого цвета, гармонирующий с глазами, и коричневые тапочки, а её каштановые волосы, умело крашенные в цвет зрелой пшеницы, закручены в бигуди.
— Красавица моя, — воскликнула тетушка. — Не стой на пороге, проходи. Как я давно не видела тебя, — женщина обхватила моё лицо руками и пару раз чмокнула меня в щеки и нос.
— Извини, что я так поздно, — пролепетала я, снимая с уставших ног надоевшую обувь, в то время, как тетя убежала на кухню ставить чайник на плиту.
— Я сама недавно пришла, только успела накрутиться, чтобы на работу с паклей не идти, — протрещала тетя, разговаривая, как всегда очень быстро, так, что я едва понимала её. — Сегодня столько людей было, прямо глаз радовался, если вся неделя такой будет, смогу весь год не волноваться, отложу деньги и буду доставать при необходимости.
Я вошла в небольшую кухню, с панелями, расписанными розовыми тюльпанами, и похожей по стилю мебелью, напоминающую комплект для куклы Барби. Села на персиковый уголок, наблюдая за суетящейся тетушкой, из-за чего на душе потеплело, улыбаясь, попросила:
— Давай-ка на русском, я понимаю, ты живешь здесь больше меня, но я так быстро не соображаю.
Тетя усмехнулась и продолжила рассказ чуточку медленнее, и на другом языке:
— Так жаль, что ты не умеешь шить, работала бы со мной, лучше, чем тарелки разносить, хотя знаешь, я думаю, Лейла научит тебя, вот пройдет эта череда выпускных балов, народу станет меньше, и тебя научат.
— Ты же знаешь, у меня в руках иголка не держится, мне как-то сподручнее в своей среде.
— Среде грязных тарелок и наглых посетителей? Нет уж, не позволю. Вот с мелкими деталями у тебя получалось, украшения, отделка, только вот с выкройками дела плохи, да с машинкой. Хотя, девочка моя, ты ведь архитектор, какие проблемы с эскизом одежды?
«Не позволю» — каждый раз произносит тётя и позволяет. Сколько раз она обещала помочь мне с чем-то, забрать от отца, научить шить, одолжить денег, и никогда не выполняла. Я перестала обижаться, в конце концов, проблемы всегда оставались только моими. От неё мне хватало тепла и уюта, пусть у меня не было помощи, зато был уголок, где можно на время спрятаться.
— У меня уже и с архитектурой не получается, — нехотя призналась я, и рассказала об отчислении.
— А я говорила, не надо тебе работать, переехала бы ко мне, и к учебе ближе, и я бы за тобой следила.
— И как я отца оставлю? Он ведь без меня сопьется, или ещё что натворит.
— Не говори мне про него ничего. Надо было сразу тебя забрать, приспособился бы как-нибудь. А теперь он никогда за ум не возьмется, привык, что может вытворять всякое, а ты исправишь всё. Всё, не спорь даже. Давай я лучше приготовлю тебе поесть, и успокоюсь.
Тетушка Лида ненавидит моего отца. Не знаю, ненавидела ли она его раньше, или начала после его блудной жизни, но стоит мне сказать хоть что-то связанное с ним, она просит помолчать, или переводит тему.
Лидия или как называют её здесь госпожа Фазидова, хозяйка довольно популярного ателье в городе, но сама госпожа предпочитает думать, что это её личный дом мод. Тетя живёт довольно обеспеченной жизнью, и частенько старается помочь нам, апеллируя тем, что кроме нас у неё никого нет. И это действительно так, выйти замуж она так и не смогла, так же, как и завести детей, всю жизнь она посвящает работе, и когда она возвращается домой, в пустую, но уютную квартиру, грустит, пару раз я слышала, как она плачет ночью. Я была бы только рада переехать к ней, и забыть обо всех сложностях, прекратить одиночество Лиды, но не могу, ибо отец в моих глазах почти грудной ребенок.