— Биркан, — шепотом зову его я, тяну к нему руку.
Дверь тут же распахивается, какой-то мужчина вытаскивает переноску с сыном из машины. Успеваю ухватиться другой рукой, тяну ребенка на себя.
Меня тоже хватают и выволакивают из машины, Биркан что-то хрипит, пытается что-то сделать, но у него нет возможности, его прижала подушка безопасности.
Уже снаружи, когда меня тащат к другой машине, замечаю что он смог достать что-то из кармана. Внутрь кидают какое-то устройство и запирают дверь.
Я кричу во всё горло, вырываюсь, дерусь, но человек, удерживающий меня, гораздо сильнее. Не вижу сына, смотрю по сторонам и не вижу. Начинаю кусаться и царапаться.
Меня оттаскивают на несколько метров от нашей машины, вид сбоку, моё лицо специально поднимают, чтобы я увидела взрыв, помимо этого вижу кое-что другое, то, что не увидели они.
Кричать я так и не останавливалась, так же, как и драться, пока меня тащили, пока гремел взрыв, и даже сейчас, пока машина горит.
— Где мой сын? — Кричу я.
— Здесь, и если ты будешь вести себя, как умная девочка, с ним ничего не случится, — слышится знакомый голос позади меня. — Он должен был закончить в машине с взрывчаткой, так он и закончил.
Из передней машины, той, что специально врезалась в нас, выскакивает Йетер. Она мчится к машине, моё сердце замирает.
Она прикрывает рот руками и кричит, падает на колени возле передней двери, и с нашего угла обзора её скрывает пламя и кузов. Однако она оказалась умнее, чем я могла предположить.
— Чего ты хочешь? — Немного спокойнее проговариваю я, оборачиваясь к Эрдалу.
— Ты обещаешь хорошо вести себя? — Спрашивает он, поглаживая щёку Джана большим пальцем. Весь его кулак размером с его маленькое личико.
— Обещаю.
— Отлично, — проговаривает он, кивнув человеку, что удерживал меня.
Несмотря на моё обещание, мне вкалывают что-то в шею, и уже через пару секунд я нехотя проваливаюсь в сон.
Финал
Укачиваю сына на коленях, и сама качаюсь из стороны в сторону. Взгляд мой устремлен то на полуспящего ребенка, то на большое окно, из которого вырвана ручка.
Окно, как и весь дом недоделано, по краям торчат кирпичи, подоконников нет, вместо них тоже кирпичи. В нашей комнате стоит твердый диван, с темно — серой обивкой, пустая тумбочка и шкаф, как раз в шкафу, спит Джан. На дне я расстелила одеяло и полотенца, одна дверца шкафа всегда приоткрыта. Чего нельзя сказать о двери в комнату, её вообще нет, как и других дверей в доме, за исключением входной, металлической двери, закрывающейся на засов и четыре ключа.
Кухня соседняя комната, там тоже голые кирпичи и балки, однако есть кухонные столы, плита и холодильник, приготовление еды мне не доверяют, а ножи и вилки хранят в сейфе, ключ от которого есть у Эрдала и старушки Айше.
Айше приходит к нам каждый день, готовит еду, прибирается, присматривает за мной, когда Эрдалу нужно куда-то выйти, далеко он не ходит, иногда сидит возле дома, или рубит дрова для печи, вечерами и ночами здесь очень холодно.
Айше живёт в соседнем доме, от неё я узнала, что находимся мы в далекой глуши посреди леса, недалеко горы. Старушка считает, что я безумная.
— Моя жена давно лечится, но всё тщетно. Она постоянно кричит, может наброситься на меня или ребенка с ножом, поэтому я и прячу от неё острые предметы, что советую и вам. Она постоянно утверждает, что я похитил её, и что я вообще ей не муж. Но что поделать, я ведь не могу оставить её.
— Ты очень добрый человек, сынок. Любой на твоём месте, давно избавился бы от такой. Как же ты терпишь всё это?
— Моя вера посылает мне много сил, нам не посылают испытаний, которые мы не можем выдержать.
Старушка недолюбливала меня, поначалу боялась, но потом стала относиться как к непутевому ребенку или глупой кошке, объясняя одно и то же несколько раз, и не придавая ни малейшего значения моим словам. В глубине души в ней боролись два чувства, жалость и ненависть, ведь у Эрдала, красивого и хорошего во всех отношениях и завидного супруга должна была быть хорошая жена, любая отдала бы всё за такого мужа, но с другой стороны, его безумная жена не виновница своего безумия.
Как это ни странно, но сначала было легче, когда у меня ещё была какая-то надежда на спасение, я надеялась, что смогу переубедить его, или сбежать, с каждым днём я убеждалась в неизбежности.
— Я даю тебе месяц, ты выдержишь траур по тому человеку, а после станешь моей женой. Хочешь ты того или нет. Когда-то ты согласилась на это, и теперь пожинай плоды свои.