Сетау поцеловал груди Лотос.
Вдруг она насторожилась:
— Ты не слышал шум?
— Твое сердце стучит немного сильнее…
Пылкость Сетау воспламенила Лотос, которая думала теперь о разделенном и опьяняющем удовольствии.
Нежданная посетительница остановилась. Она проникла в лабораторию, надеясь, что супругов там не окажется; живя в Пи-Рамзесе, они неохотно расставались с сосудами с ядом королевской или черной кобры, свистящей или рогатой змеи. При поддержке главного лекаря царства они изготавливали новые лекарства и старались улучшить старые. Пиры и светские развлечения им претили. Вместо того чтобы впустую тратить время, не лучше ли заняться изучением целебных свойств змеиных ядов, способных не только убивать, но и спасать жизнь?
Томные вздохи и прерывистое дыхание успокоили посетительницу. Любовники были слишком заняты, чтобы заметить ее присутствие. Стараясь не шуметь, женщина стремилась завладеть флаконом с ядом. Но какой выбрать? Праздный вопрос. Разве эти яды не стоили друг друга? В необработанном виде их действие становилось опасным.
Шаг, другой, третий… Еще немного, и она будет в самом сердце лаборатории.
Вдруг возник силуэт.
Испуганная женщина остановилась. В полутьме она узнала королевскую кобру, которая раскачивалась из стороны в сторону, готовая напасть. Страх был так велик, что крик застрял у нее в горле. Однако инстинкт подсказал ей, как следует избежать опасности, необходимо медленно, незаметно пятиться назад.
Ей показалось, что бегство длилось целую вечность. Когда женщина исчезла, сторожевая кобра снова уснула.
Амени пересчитал папирусы: сорок два, по одному на провинцию. Результаты изменятся в зависимости от количества каналов и водоемов. Благодаря большому озеру, сооруженному фараонами Среднего Царства Фаюм, где и так росли многочисленные виды деревьев, столица будет в выгодном положении. В соответствии с распоряжениями Рамзеса ивы посадят по всему Египту, и лаборатории храмов извлекут из коры обезболивающие вещества, которые лекари используют в медицинской практике.
Увеличение работы вызвало у Амени приступ ярости, от которого пострадали его подчиненные, но указания Фараона не обсуждались. К счастью, носитель сандалий царя не занимался подготовкой к войне! Меренптах прекрасно справлялся со своими обязанностями и не приходил с жалобами в его кабинет.
С папирусами в руках Амени преградил путь Фараону, который направлялся в храм Амона для совершения вечернего обряда.
— Твое Величество может уделить мне минуту времени?
— Только для срочного дела.
— Ладно, я не настаиваю…
— Твоя уловка не случайна. Что тебя тревожит?
— Красавица Изэт приходила посоветоваться со мной.
— Она что заинтересовалась государственными делами?
— Она не хочет быть причиной конфликта с хеттами. Должен признаться, ее искренность меня тронула.
— Раз уж очарование Изэт на тебя так подействовало, не в опасности ли царство?
— Это серьезно, Твое Величество. Великая Супруга Фараона действительно не хочет быть причиной новой войны.
— Эта проблема решена, Амени. Если мы уступим хеттам, сражения, которые мы вели, окажутся бесполезными. Расстаться с Великой Супругой Фараона — значит открыть двери варварам. Изэт не должна ни в чем обвинять себя. Единственный виновник — это Хаттусили.
Глава 16
В Хаттусе шел ледяной дождь. Обоз главы египетской дипломатии был готов к отъезду. Элегантная в своем красном платье с бахромой императрица пришла попрощаться с Аша.
— Император заболел, — пояснила она.
— Надеюсь, ничего серьезного?
— У него лихорадка, но она быстро пройдет.
— Пожелайте ему выздоровления, Ваше Величество.
— Меня удручает срыв переговоров, — призналась Путухепа.
— Меня тоже, Ваше Величество.
— А если Рамзес в конце концов уступит?
— Не будем питать иллюзий.
— Я никогда не видела вас таким мрачным, Аша.
— Остается только надеяться на чудо и… на вас. Вы не смогли бы смягчить непримиримость вашего супруга?
— Пока я потерпела неудачу… но я продолжу.
— Ваше Величество, я хотел вам сказать… Нет, это пустяки.
— Я вас слушаю.
— Но это действительно пустяки.
Как Аша мог признаться хеттской императрице, что среди всех женщин, которых он встречал на своем пути, она была единственной, на ком бы он с радостью женился? Это было бы непростительной бестактностью.