— Умоляю, займемся любовью еще раз!
Хетт с радостью бы уступил, но его встревожил звук шагов. Он встал и вытащил из ножен короткий меч.
В дверь спальни постучали.
— Кто там?
— Слуга.
— Я запретила нас беспокоить! — истерически закричала Танит.
— Один друг вашего мужа… Он говорит, что это очень срочно.
Финикийка удержала Урхи-Тешшуба за руку:
— Это может быть ловушка.
— Мне есть чем защититься.
Урхи-Тешшуб позвал хетта, дежурившего в саду дома. Гордясь своей службой у бывшего главнокомандующего, он тихо доложил обстановку и удалился.
Когда любовник вернулся в спальню, обнаженная Танит прильнула к нему и покрыла поцелуями. Почувствовав, что он озабочен, она отстранилась и подала ему чашу прохладного вина.
— Что происходит?
— Наш друг Райя мертв.
— Несчастный случай?
— Он упал с крыши, когда пытался убежать от Серраманна.
Финикийка побледнела:
— Проклятый сард! Но… он доберется до тебя!
— Возможно.
— Нужно бежать, бежать немедленно!
— Вот уж нет. Серраманна допустил небольшую оплошность. Райя не успел заговорить, я остаюсь вне опасности. Смерть сирийского купца скорее хорошая новость… Он начал терять хладнокровие. Сейчас он мне больше не нужен, потому что у меня есть прямая связь с ливийцами.
— А если… мы удовольствуемся нашим счастьем?
Урхи-Тешшуб грубо мял груди Танит:
— Довольствуйся быть моей послушной и молчаливой женой, и я сделаю тебя счастливой.
Когда он страстно овладел ею, она потеряла сознание от удовольствия.
Охотники принесли Тешонку шкуры животных. Ливиец сам выбирал материал высшего качества. Он доверял только собственному суждению и проявлял крайнюю строгость, отказываясь от трех четвертей предложенных товаров. Утром он выгнал двух охотников, предложивших ему плохие шкуры.
Вдруг к его ногам упала туника из разноцветных полос.
— Узнаешь? — спросил Серраманна.
Почувствовав боль в животе, ливиец положил руки на свое круглое брюшко.
— Это… это обычная одежда.
— Посмотри на нее внимательно.
— Я вас уверяю… Я больше ничего не могу сказать о ней.
— Я тебе помогу, Тешонк, потому что ты мне симпатичен. Эта туника принадлежала сирийскому купцу Райя, довольно подозрительному типу с нечистой совестью, который глупо погиб, когда пытался убежать от меня. Его шпионское прошлое, скажем так, всплыло на поверхность. Но я уверен, что вы были друзьями или скорее сообщниками.
— Я не общался с этим…
— Не перебивай меня, Тешонк. У меня нет доказательств, но я не сомневаюсь, что покойный Райя, ты и Урхи-Тешшуб заключили союз против Рамзеса. Смерть сирийца — это предупреждение: если остальные твои сообщники еще попытаются навредить царю, с ними произойдет то же самое. Теперь я хотел бы получить мой должок.
— Я велю отправить вам кожаный щит и дорогие сандалии.
— Хорошее начало… Ты можешь назвать какие-нибудь имена?
— У ливийцев все спокойно, господин Серраманна! Они признают власть Рамзеса.
— Пусть продолжают в том же духе. До скорой встречи, Тешонк.
Едва затих стук копыт лошади Серраманна, как ливиец, держась за живот, бросился в уборную.
Император Хаттусили был в разладе со своей супругой Путухепой. Обычно императрица ценила прозорливость супруга и правильность его намерений. Но на этот раз между ними произошла бурная ссора.
— Нужно предупредить Рамзеса об отъезде нашей дочери, — настаивала Путухепа.
— Нет, — возразил император, — нужно использовать ситуацию, чтобы узнать, способны ли мятежники действовать против нас.
— Против нас… Ты хочешь сказать, против нашей дочери и ее свиты! Ты отдаешь себе отчет, что хочешь использовать свое собственное дитя как приманку?
— Она ничем не рискует, Путухепа. В случае нападения лучшие хеттские воины защитят ее и уничтожат мятежников. Таким образом, мы достигнем двойной цели: уничтожим оставшихся врагов и скрепим мир с Рамзесом.
— Моя дочь не должна подвергаться никакой опасности.
— Я принял решение: она уедет завтра. Только когда она достигнет границы египетских провинций, Рамзеса известят о прибытии будущей жены.
Какой хрупкой казалась молодая принцесса среди хеттских воинов в тяжелых кирасах и грозных шлемах! Вооруженный новым оружием, снабженный молодыми, здоровыми лошадьми особый отряд, которому было поручено сопровождать принцессу, казался непобедимым. Император Хаттусили знал, что его дочь подвергалась опасности, но уж больно благоприятным был случай. Разве глава государства не должен поддерживать и защищать свою власть иногда даже в ущерб собственной семьи?