Я с группой старших товарищей занял место внутри эллинга на лесах против носовой оконечности корабля, желая наблюдать наиболее важные моменты спусковых операций: разборку кильблоков, отдачу упорных стрел и освобождение пеньковых задержников, которые в последний момент перерубаются падающим грузом „гильотины“.
С лесов мне был виден сооруженный у порога стапеля по правому борту корабля царский павильон, увешанный гирляндами флагов.
Царь и царица прибыли по Неве на катере и разместились в павильоне со свитой, высшими чинами армии и флота и приглашенными на торжество спуска иностранными послами.
По другую сторону стапеля, против царского павильона, была сооружена обширная открытая площадка для публики, служащих и рабочих завода и их семейств.
У самого берега в первых рядах расположилась группа механиков, прибывших из Кронштадта, а вместе с ними устроились и некоторые из наших корабельщиков.
Когда по прибытии царя раздалась команда: „Приготовить корабль к спуску, блоки вон“, — небо вдруг потемнело, нависла черная туча, по Неве побежали зловещие белые гребешки, поднятые шквалом с дождем, налетевшим со стороны Финского залива. Через четверть часа корабль был освобожден от упорных стрел и задержников. Но в момент, когда броненосец должен был уже двинуться, внезапно стало темно, как ночью, сорвался дикий вихрь, закрутил гирлянды флагов, украшавших фасад эллинга снаружи, и сломал у самого башмака огромный флагшток с императорским штандартом, возвышавшийся на переднем фасаде эллинга. Подхваченный порывом ветра, флагшток с флагами и оснасткой рухнул вниз с большой высоты перед самым началом движения корабля и упал прямо на открытую площадку в район, где стояла группа воспитанников училища.
При этом на месте были убиты флагштоком два моих однокурсника… а два механика… тяжело ранены и упали без сознания.
Кроме того, тяжелый деревянный блок, окованный железом, описав дугу на конце троса, поразил прямо в череп жандармского полковника Пирамидова, стоявшего рядом с группой наших воспитанников. Пирамидов был убит на месте.
Все это произошло непосредственно перед глазами зрителей, находившихся в царской палатке, но двинувшийся корабль прикрыл своим корпусом эту кровавую картину.
Сам спуск прошел вполне благополучно, и броненосец, сойдя с порога стапеля, успел отдать оба спусковых адмиралтейских якоря, после чего его оттянуло ветром против течения Невы.
В момент всплытия кормы от высокого давления на носовой конец полоза загорелось сало на фундаменте, и облако дыма окутало всю носовую часть корабля, а на Неве загремели залпы салюта стоявших на якоре кораблей.
Через два дня состоялась печальная церемония погребения двух наших товарищей. От флотского полуэкипажа была выслана полурота матросов с ружьями и оркестром для сопровождения процессии до могилы. При опускании гробов в землю раздался салют ружейного залпа. На могилы было возложено множество венков от моряков и морских учреждений».
Но не стоит думать, что подобного рода катастрофы были характерны исключительно для Российского Императорского флота. Приведем лишь один пример. Так, 21 июня 1896 г. на лондонской верфи «Тэмз Айрон Уоркс» спускали на воду броненосец «Альбион». Сходя со стапеля, корабль поднял настолько сильную волну, что были смыты подмостки вдоль стенки, предназначенные для зрителей. Погибли 34 зрителя, главным образом — женщины и дети.
Но вернемся к процедуре спуска.
Павильон для высокопоставленных особ тщательно украшался — если позволяла погода, то доставляли даже экзотические растения из ботанических садов (если таковых не было, то пальмы и прочие фикусы брали напрокат в цветочных магазинах).
Присутствующим при спуске было положено быть в вицмундирах[24], но при лентах и орденах. В холодное время поверх вицмундира надевали форменное пальто (так во флоте традиционно именовали сухопутную шинель).
К началу церемонии прибывал почетный караул, занимали места «оркестр музыки» и хор. Приезжали высокопоставленные офицеры флота — на спуск корабля 1–го ранга (броненосцы и крейсера) прибывали руководители Морского ведомства (Генерал–адмирал или управляющий Морским министерством), а иногда — и сам император с семьей. Затем вышибались стопора, «оркестр музыки» играл «Боже, царя храни!», почетный караул брал винтовки на изготовку, и корабль, под всеобщие крики «ура!», начинал свое первое плавание.