- Какой объект? И кто вы вообще такие?
- Мы цимляне. Ты объект наблюдения.
Объект наблюдения. Именно поэтому со мной возились, как потом выяснилось. Именно поэтому они соскребали с асфальта мои вытекшие мозги. Для этого они наряду с жизненно необходимыми питательными веществами кололи мне регенераты для быстрого восстановления костей и мягких тканей. Нет, сотрясением мозга я тогда отнюдь не отделалась. На снимке, который цимляне показали мне потом, было сплошное кровавое мессиво. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: травмы несовместимы с жизнью.
"Но этого же не может быть! - говорили остатки разума. - Инопланетяне... воскрешение из мёртвых... Это же бред!"
Нет, я определённо схожу с ума. Вернусь в Москву - обязательно загляну в институт Склифосовского.
- Вас нет в базе.
- То есть, как нет? - моему изумлению не было предела. - Я же лежала у вас с травмой головы.
- Я Вам ещё раз повторяю, девушка: никакой Панкратовой Юлии Андреевны у нас в базе нет.
И как прикажете это понимать?
"Сейчас ты вернёшься домой. Ты забудешь нас и всё, что было на станции", - электронный лингвист на передавал интонаций, поэтому голос звучал, как обычно, холодно и спокойно.
"Но...", - я пыталась протестовать.
"Тебе не надо это помнить. Ты лежала в больнице. Диагноз - сотрясение мозга"...
Да, вот с фантастической точки зрения всё логично, всё объяснимо. А вот с реалистической - сплошные нестыковки. Выходит, напрасно старались цимляне стереть мне память. Либо они подумали, что я, обрадованная чудесным спасением, не стану ни до чего докапываться. Но как бы там ни было, ничего более здравого, чем поверить в инопланетян, в голову не приходило. Что ж, раз так, будем танцевать от этого.
Перво-наперво я купила билет в московский планетарий в надежде, что глядя на звёзды и туманности, я вспомню ещё что-нибудь из того, что видела на станции.
Планетарий унёс меня в южные широты, где в созвездии Скорпиона сиял красным светом Антарес.
"Это наше солнце. Земляне называют его Антарес".
В то время, когда цимляне вели со мной содержательные беседы о небесных телах, я уже не только перестала кричать от боли, но уже могла покидать капсулу и смотреть на звёзды через толстые стёкла иллюминаторов.
"А откуда вы знаете наши названия, да ещё и польский язык? - осмелилась я тогда их спросить.
"Мы нашли это в записях Варнецкого".
Варнецкий... Ничего себе! Неужели тот самый учитель астрономии, которого расстреляли в Катыни? Интересно, знает ли Збигнев Эдмундович, что астрономические записки его отца попали в руки инопланетянам, с которыми он, вполне возможно, сам имел честь вступить в контакт?
Я стала искать Варнецкого в соцсетях. Наконец, мои попытки увенчались успехом. Конечно, подобная фамилия в Польше, скорей всего, не редкость, и с цимлянами мог разговаривать совершенно другой Варнецкий. Но всё же я не смогла удержаться, чтобы не написать Збигневу Эдмундовичу личное сообщение: "Здравствуйте, Збигнев Эдмундович! Это Юля, та самая, с которой Вы говорили на презентации про убитых в Катыни. Знаете ли Вы, кто такие цимляне?".
Отправила. На следующий день с трудом открыла, опасаясь, что ответом будет: впервые слышу. Но пан Варнецкий, к моему удивлению и радости, ответил: "Здравствуйте, Юля. Помню Вас. Про цимлян, насколько я понимаю, Вам случалось с ними общаться?".
"Они спасли меня, когда я упала с десятого этажа и разбилась. Они говорили про Вашего отца и про его тетради".
"Да, есть такой момент, - написал мне в ответ Варнецкий. - Я не могу рассказать это здесь. В 20-х числах мая я как раз собирался в Козельск. Если хотите, приезжайте, расскажу при личной встрече. Мой телефон...".
С вокзала я поспешила сразу в парк, чтобы, не дай Бог, не опоздать. К счастью, прохожие, которых я останавливала, расспрашивая про "Трёх богатырей", быстро указали мне, как пройти. Когда я была уже на месте, до назначенной встречи оставался целый час. Тем лучше. Можно, наконец, зайти в кафешку и выпить кофе с булочкой. А то ведь в поезде я так и не успела позавтракать.
Уже после, сидя на скамейке у скульптуры трёх былинных богатырей, я пыталась найти ответ на животрепещущий вопрос: какого лешего я сюда притащилась? Говорил же мне инстинкт самосохранения: не езжай! Кто знает, что у этого поляка на уме? Ещё приведёт с собой цимлян, и что я, одна хрупкая девушка смогу против такой команды, если они задумали что-то недоброе? Однако любопытство подсказывало мне, что в противном случае я так никогда и не узнаю наверняка, в самом ли деле цимляне имели место или всё же являются плодом моего больного воображения? Оно же говорило, что лучше сделать и пожалеть, чем пожалеть, не сделавши. И вот я в восемь часов вечера вчерашнего дня выехала из Москвы, чтобы потом пересесть в Смоленске на другой поезд, и уже оттуда к девяти утра добраться до Козельска.