Майк подошел к охотнику. Тот уже почти приподнялся, опираясь на левую ногу и цепляясь руками за ствол дерева. Правое бедро его было плотно забинтовано, и нога перетянута лианами.
С помощью Майка он встал и прислонился спиной к дереву. На его широком, желтоватом лбу выступили капельки пота, в густой бороде застряли травинки, но серые глаза смотрели холодно и спокойно.
Рохо поднес ко рту широкий рупор ладоней, и Майк услышал громкое мурлыканье леопарда. Оно повторилось дважды, потом, после паузы, сменилось коротким рыком.
- Они знают, кто понесет меня следующим, - ответил охотник на вопрошающий взгляд Майка.
- Следующим? И...
Майк кивнул на кусты, из которых торчали солдатские ботинки.
Рохо равнодушно пожал плечами.
- Каждый рейд я теряю одного-двух... Новичков. Только так можно поддерживать дисциплину.
- И вы не боитесь, что когда-нибудь убьют вас... сами же, ваши "отчаянные"?
Еще несколько часов назад Майк не решился бы задать этот вопрос, ведь перед ним был Фрэнк Рохо! Человек, которому не страшны никакие опасности. Но теперь... Нет, это был совсем не тот человек. Великий Охотник остался где-то далеко, в самых дальних уголках памяти, а великан, стоящий сейчас у дерева, - это был кто-то другой.
И вдруг Майк поймал себя на том. что он думает о майоре Хорсте, безумном немце, которого он прошил очередью из автомата на вилле Мангакиса несколько недель назад. Майк даже вздрогнул от этой мысли.
- Вы знаете, что я приказал "отчаянным" застрелить меня, если положение будет 'безвыходным. И то, что я убил нескольких их товарищей, облегчит им выполнение приказа. Дрессированных зверей на арене злят - тогда они работают по-настоящему... Кстати, я предпочел бы, чтобы в такой ситуации в меня стреляли вы...
Майк опять вздрогнул. Черт знает что! Этот человек словно читает его мысли! Но что ему ответить? Ведь он уже однажды оказал такую услугу... майору Хорсту.
Рохо воспринял его волнение по-своему. Тон его стал отечески покровительственным:
- Ну, ну, сынок! Будьте настоящим мужчиной. Добить Друга, куда труднее, чем убить врага. - Он усмехнулся. - Если это для вас так трудно, постарайтесь меня... возненавидеть...
Глаза Рохо снова стали равнодушными.
- Идут, слышите?
Майк прислушался: слабый шорох - человек, никогда не охотившийся в буше, не обратил бы на это никакого внимания. Майк даже различил: идут двое.
- Эти тоже нарушили правило, Им разрешено подходить ко мне во время рейда только по одному.
Рохо сунул правую руку в карман, и Майк с ужасом подумал, что сейчас он опять станет свидетелем убийства.
Двое вышли на тропинку, остановились, потом направились к ним. Первым на поляну вышел тщедушный парень с детским лицом - "десперадос", за ним стройный африканец в защитном комбинезоне, перетянутом новенькими ремнями.
- К вам, команданте!
Тщедушный вытянулся по стойке "смирно" на почтительном расстоянии от опирающегося на дерево охотника, и Майк заметил, как испуганный взгляд его скользнул по торчащим из колючих кустов тяжелым ботинкам.
Человек в ремнях, шедший сзади, грубо отстранил наемника, словно неодушевленный предмет
- Антилопы идут на водопой... - он посмотрел на Рохо.
- Лев ждет у источника, - раздраженно поморщился тот. - Если уж вы обменялись паролями с моими парнями и вас привели сюда, незачем играть в конспирацию со мною. Вы не хуже меня знаете, что в этой стране тайн не бывает, и я возблагодарю всевышнего, если о нашей операции станет известно противнику всего лишь через сутки после ее начала.
Человек в ремнях спокойно парировал:
- Вы нервничаете, мистер Рохо...
НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
В это утро вставать было особенно тяжело. И Корнев уже минут пять лежал с плотно закрытыми глазами. Мангакис шумно делал зарядку.
Корневу казалось, что от движений этого невысокого жилистого человека тростниковая хижина вот-вот развалится и накроет их вместе с десятками надоедливых лесных крыс, всю ночь шнырявших по земляному полу.
Грек качнул гамак, сплетенный из тонких лиан, издающих какой-то почти неуловимый приятный запах:
- Никос, подъем!.. Жоа нервничает. Сегодня у нас самый опасный участок.
- Встаю, встаю!
Корнев неохотно открыл глаза и с трудом вылез из качающегося, зыбкого сплетения лиан. Сказывались три дня утомительного похода по сырому бушу.
До рассвета оставалось около двух часов, но лесная деревня уже проснулась. В густой темноте то там, то здесь светились багрово-красные пятна, они то темнели, то становились ярче: это женщины раздували угли в жаровнях. Между невидимыми во тьме хижинами вспыхивали фонарики партизан, сопровождавших Корнева и Мангакиса.
Оба наскоро позавтракали маисовыми лепешками с крепким чаем, который умело приготовил Жоа. Он был, как обычно, подтянут и уверен в себе, и Корнев удивился - с чего это Мангакис взял, что их хладнокровный проводник нервничает.
Когда они допивали чай, подошел староста деревни. Присев у остывающей жаровни, возле которой проходило чаепитие, и вытянув над мерцающим багровым жаром широкие руки со скрюченными ревматизмом пальцами, он вежливо осведомился о том, как "уважаемым, гостям" спалось, и пожелал им удачи в наступающем дне.
Жоа перевел его слова. Староста помолчал. Потом тихо заговорил снова, обращаясь к Жоа, и тот его внимательно слушал. Корневу даже показалось, что в его приглушенных словах были тревожные нотки, но Жоа снисходительно улыбнулся и отрицательно покачал головой.
- Он предлагает нам охрану, - с пренебрежением сказал Жоа, обращаясь к Кориеву и Мангакису. - В деревне есть отряд самообороны... - И тут же, не дожидаясь ответа своих спутников, что-то решительно сказал не спускающему с него настороженных глаз старосте. По интонации Корнев догадался, что Жоа отклонил предложение. Староста подумал, потом понимающе кивнул.