Она нетерпеливо топнула звенящим сапогом, и он тотчас же подчинился приказанию молодой дамы.
— Ну, поспеши же, лентяй.
Федор осмотрел шпору и нашел, что был сломан язычок, которым шпора прикрепляется к каблуку. Он лежал в ногах молодой девушки и поправлял ее элегантную обувь, а она стояла, жестокая и прекрасная в своем платье амазонки. Глядя на ее стройную фигурку, он впервые ощутил смущение от ее близости и не мог отделаться от какого-то смешанного чувства страха и наслаждения.
Герта фон Геслинген поглядела нетерпеливо на слугу, все еще возившегося с сапогом.
— Скажешь ли ты мне, наконец, что случилось? — спросила она гневно.
Он объяснил ей.
— Отломан? — сказала она в прежнем тоне. — Не мог ты мне раньше сказать об этом, невнимательный негодяй? Ты ведь знал, что я на днях поеду кататься? Ты опять хочешь порки? — И она в бешенстве ударила его несколько раз хлыстом по спине. — Подожди, лентяй, я отучу тебя от забывчивости, — и еще раз хлыст свистнул в воздухе. — Оторви обе шпоры и принеси мне их в полном порядке через полчаса, а то я позову Сабину с каучуковой плеткой. Ты меня знаешь!..
Она откинула голову и пошла к тетке, подобрав шлейф своего платья.
На баронессе Аде было бархатное платье, плотно облегавшее ее пышный стан. Она не особенно приветливо поздоровалась с племянницей и тотчас же приступила к делу.
— Это очень неприятная история, Герта, — сказала она, строго сдвинув брови, и села в широкое кресло, указывая молодой даме на мягкий пуф. — И самое скверное в этом деле, дитя, то, что я не могу взять тебя под свою защиту! Но я прежде всего хочу выслушать тебя.
И баронесса начала обсуждать все происшествие между племянницей и Григорием и ее строгое наказание за его отказ от бегства.
— Ты понимаешь, дитя, — заключила баронесса, — что я должна буду признать твое поведение весьма странным и непонятным, если сообщение Григория соответствует истине!
Госпожа фон Геслинген слушала свою тетку, не прерывая ее. Когда баронесса кончила, Герта стала возражать. В самых ярких выражениях она описала свое чувство жалости к Григорию.
Ее поведение по отношению к нему не зависело ни в коем случае от того, знала ли тетя о происхождении молодого человека, поступившего к ней в услужение, или нет. Она, конечно, не упрекает тетю за то, что она сделала этого безумного человека орудием своей воли, превратила его в настоящего раба: его собачьи наклонности и не заслуживают другого, более человеческого обращения. Но она полагала, что тетя ни в каком случае не могла догадываться о том, кто скрывается под личиной раба. В противном случае, она ни минуты не сомневается в этом, баронесса отпустила бы сейчас же дезертировавшего дворянина-юнкера. Единственная ошибка, которую она, Герта, допустила, состояла в том, что она скрыла от тетки свои прежние отношения к ее слуге. Но это замалчивание становится понятным и простительным, если принять во внимание то обстоятельство, при котором произошла ее встреча с этим, занимающим такое недостойное положение, человеком.
— Я убедилась, — продолжала молодая девушка, что этот человек не заслуживает никакого сочувствия и решила не тратить с ним попусту слов. Пусть он снова почувствует плеть, к которой так привыкло его рабское тело. Пусть гибнет он в своем унижении. Существовать могут только господствующие и подчиненные. Он сам себя обрек на участь последних, и я потому смотрю на него теперь — как на раба! Прости, милая тетя, что я с самого начала не рассказывала тебе о своих прежних отношениях к этому субъекту. Стыд удерживал меня от этого.
Баронесса Ада зло улыбнулась.
— Я охотно прощаю тебя, мое дитя, но, к сожалению, я уже не могу предотвратить одно последствие твоего поступка. Ты можешь иметь крупные неприятности!
— Какое последствие? спросила Герта удивленно.
— Григорий подал местному судье жалобу на несправедливое обращение, и ты должна будешь дать показание. При этом, конечно, обнаружатся все причины твоего образа действий. Ты увидишь, что тебе предстоят большие неприятности, но я бессильна что-либо сделать: Григорий — не крепостной и имеет право обращаться к защите суда.
Такая перспектива весьма беспокоила молодую даму.
— Нет, тетя, — сказала она, вставая, — я не желаю ни в коем случае предстать пред судом с этим жалким человеком, и очень прошу тебя воспрепятствовать этому каким-нибудь образом. Если же это невозможно, я сейчас же отправлюсь в обратный путь….
Баронесса прервала свою племянницу. Лукавое злорадство промелькнуло в ее лице.
— Ради Бога, дитя, только не это. Тебя непременно будут преследовать и жалобе Григория придадут большее значение, чем она имеет. Впрочем, вся эта история не так опасна, как ты себе представляешь! Ты не встретишься с Григорием. Ты дашь свои показания глаз на глаз со старым почтенным судьей, который выслушает после этого Григория и вынесет приговор. Возможно, что и меня призовут в свидетельницы!