Была ли эта передача Декларации в комиссию генерала Поливанова умышленна, с целью загнать в тупик неугодного крайним [левым] партиям военного министра Гучкова, или же вытекала эта передача из общего стремления не выпускать дела из своих рук и по возможности руководить им – не знаю. Скажу одно только, что, взявшись за разработку декларации, комиссия на самое себя накинула петлю, а военного министра, действительно, загнала в такой тупик, выходом из которого только и мог быть отказ его от должности.
Состав комиссии генерала Поливанова был очень разнообразен. По должностям в нее входили начальники Генерального и Главного штабов, представители от всех прочих главных управлений военного министерства и делегаты от всех армий по назначению командующих армиями и затем целый ряд лиц уже поименно, независимо от служебного положения, из числа тех, которые так или иначе были прикосновенны к перевороту или оказались захваченными вихрем событий в первые дни революции. Среди лиц последней категории было несколько молодых офицеров Генерального штаба, несколько генералов, бывших не у дел, несколько случайных офицеров, находившихся в командировках и в отпусках, и было даже одно гражданское лицо. Но главную силу комиссии, несмотря на сравнительное меньшинство (два-три, редко четыре человека), составляли представители Совета солдатских и рабочих депутатов.
Не помню хорошо, сколько всего было членов комиссии, знаю лишь, что в дни особенно боевых заседаний участвовало не менее 20–25 человек. Кроме членов комиссий на заседаниях постоянно присутствовали и принимали участие в прениях, но без права голоса, многочисленные делегации из армии, состоявшие исключительно из солдат и командированные армейскими комитетами, чтобы воочию убедиться в том, что творится в Петрограде.
Кстати, надобно заметить, как быстро петроградские мастера от политики успевали обрабатывать этих делегатов. Приезжает свежая делегация из армии, члены ее настроены очень хорошо, суждения очень правильные, трезвые: упоминают даже имя Минина[13], словом, под всеми их словами я готов был бы сам подписаться. Слушая их, мы уже торжествующе поглядывали на представителей Совета солдатских и рабочих депутатов, предъявляющих нам требования от имени солдатской массы, в то время как делегаты от этой же солдатской массы заявляют совершенно иное. Но вот проходит день, другой, и тех же самых делегатов уже не узнать. Их точно подменили. Вчера любовался ими, сегодня противно на них смотреть и слушать их. И вот в таком обработанном виде возвращались они на фронт и там «углубляли революцию».
Комиссия генерала Поливанова была, по существу, смешанной комиссией, поскольку на нее было возложено согласование требований, предъявляемых к армии военной наукой, с требованиями революции, вследствие чего в ней участвовали представители двух противоположных течений. Ее работа была организована, по моему мнению, совершенно неправильно и в ущерб прежде всего военному ведомству. Отсутствовало то, что всегда являлось обязательным в межведомственных комиссиях: не было предварительных совещаний между собою представителей одного и того же ведомства, защитников ее интересов. Эти совещания были необходимы для того, чтобы самим разобраться в своих делах, выработать единство взглядов на рассматриваемые вопросы и затем уже выступать в общих заседаниях с представителями другой стороны, не противореча друг другу во время прений. Результатом этого существенного пробела в организации работы комиссии было то, что в ней вовсе не было той сплоченной военной партии, которая дружно отстаивала бы интересы армии, руководясь как при голосовании, так и во время прений партийной дисциплиной. На деле же был полный сумбур. Вспоминаю такой случай. Обсуждался параграф Декларации [прав солдата] об отдании чести{41}. Несколько представителей военного ведомства более или менее убедительно и горячо доказывали необходимость сохранения этой формы приветствия, отрицая, что это является пережитком крепостного права, каковым его считали представители Совета солдатских и рабочих депутатов, не видя в нем ничего унизительного, а напротив, выражение взаимного уважения членов корпорации друг к другу, и так далее в том же роде. Но вот встает один из представителей военного ведомства, делегат из армии, подполковник, военный юрист, и произносит громовую филиппику против отдания чести, начиная ее словами: «Давно пора бросить эту бессмыслицу, это поклонение шляпе Гойелера, повешенной на шесте, этот пережиток крепостного права и т. п.».
13
Имеется в виду Кузьма Минин (около 1570 – 1616) – организатор и один из руководителей Земского ополчения 1611–1612 гг.
41
В окончательном варианте этот пункт (12-й) выглядел следующим образом: «Обязательное отдание чести как отдельными лицами, так и командами отменяется.
Для всех военнослужащих взамен обязательного отдания воинской чести устанавливается взаимное добровольное приветствие.