Несмотря на полную почти безнадежность положения в виду развала армии и недостатка в снабжении, Шварц серьезно и добросовестно принялся за дело. Собрал штаб с генералом Геруа 2-м{103} во главе, и принялся за широкую организацию обороны, предполагая начать формирование новой армии взамен разнузданных, никуда не годных осколков прежней армии и враждебно настроенных против офицеров красногвардейцев{104}.
Величко, со своей стороны, тотчас же принялся за проектирование позиций вдали и вблизи Петрограда, разослал повсюду инженерных офицеров, снабдил их большими суммами с указанием немедленно приступать к фортификационным работам. Последнее было совершенно бессмысленно. Неприятель на носу у Нарвы в расстоянии каких-нибудь 120 верст[26] от Петрограда, у Пскова – 250 верст; естественных преград на пути его движения к Петрограду нет никаких, так как благодаря зимнему времени реки и болота, которыми изобилуют ближайшие подступы к Петрограду, были всюду проходимы; войск для занятия проектируемых позиций не было вовсе, так как жалкие отряды, которые стояли у Ямбурга[27] и Торошина[28], насчитывали в своих рядах всего лишь не сколько тысяч человек. Очевидно, затея была совершенно праздной. Да в этом цинично сознавались участники ее. «Ведь надо же чем-нибудь кормиться», – отвечали они, когда им доказывали полную бесполезность их работы, стоившей при тогдашней дороговизне материалов и рабочих рук громадных денег.
Назначенный начальником обороны Петрограда и Северного района Шварц предложил мне должность его помощника по оперативной части. В разговоре с ним я указал ему на полную безнадежность, по моему мнению, создавшегося положения и высказал свое опасение, как бы его работа не приняла характера работы генерала Величко и его подчиненных – не для пользы Отечества, а для своей личной.
Шварц посвятил меня в свой план обновления армии приблизительно по программе Штейна после разгрома 1807 года{105} и главным образом напирал на то, что в такие критические моменты, когда враг находится у ворот столицы, позорно сидеть сложа руки, сдаваться ему без всякого сопротивления и так далее, против чего трудно было что-либо возразить.
Некоторые из присутствовавших на этом совещании, в котором кроме меня участвовало еще несколько офицеров Генерального штаба, приглашенных Шварцем на различные должности, справедливо заметили, что плодотворная работа по воссозданию армии, а следовательно, и оборона страны возможна лишь тогда, когда будет устранен главный враг Отечества, а именно большевики. На это Шварц ответил, что советским правительством обещана ему полная поддержка, даны большие полномочия и что, если он изверится в плодотворности работы, то тотчас же сам отойдет от дела.
В силу этих доводов пришлось согласиться, и я в тот же день получил от Шварца предписание отправиться в Торошино и Ямбург для того, чтобы ознакомиться с положением находящихся там отрядов, состоявших под общей командой бывшего командующего 12-й армией генерал-лейтенанта Парского{106}. Предписание было скреплено назначенным к Шварцу советским комиссаром{107}.
На следующий день рано утром отправляюсь на вокзал, чтобы ехать в Торошино. Предъявляю коменданту станции предписание, чтобы получить разрешение для проезда по железной дороге. Он направляет меня для этого в штаб революционных псковских отрядов, помещавшийся в вагонах на путях станции. Прихожу туда. В тесном помещении вагона, превращенного в канцелярию, сидят два субъекта: один типичный зауряд-военный чиновник[29], произведенный из писарей, другой – неопределенного типа, но тоже в военной форме без погон. Просматривают мое предписание и заявляют мне: «Знаете, товарищ, предписание Шварца для нас не указ; нам необходима подпись Революционного комитета Петрограда[30]». В ответ на это мне осталось только просить, чтобы мне сделали соответствующую надпись на предписании, дабы я мог доложить своему начальству причину, в силу которой я не исполнил данного мне поручения. Первый субъект сделал просимую надпись, а второй понес бумагу в соседний вагон на подпись комиссару, которого я не удостоился увидеть, минут через пять принес просимую надпись за подписью помощника военного комиссара. Подпись была неразборчива. Спросил, кто это. Оказывается некто «Блейст». А комиссара, как зовут, спрашиваю – «Панах». Блейст и Панах, с меня этого было достаточно.
103
Геруа Борис Владимирович (09.03.1876 – март 1942, Великобритания), с 1916 г. генерал-майор. Окончил Пажеский корпус в 1895 г. и Николаевскую академию Генштаба в 1901 г. Участник Русско-японской войны 1904–1905 гг. С 1 февраля 1912 г. экстраординарный, с 18 февраля 1913 ординарный профессор Николаевской военной академии. После начала Первой мировой войны получил во временное командование 123-й пехотный Козловский полк. С 22 сентября 1914 г. начальник отделения управления генерал-квартирмейстера штаба Юго-Западного фронта. С 6 декабря 1914 г. начальник штаба 5-й, с апреля 1915 г. – 31-й пехотной дивизии, с 9 мая 1915 г. командир лейб-гвардии Измайловского полка. С июля 1916 г. занимал пост генерал-квартирмейстера войск гвардии, с 2 декабря 1916 г. – Особой армии. С 9 мая 1917 г. и. д. начальника штаба 11-й армии. 31 августе 1917 г. по приказу А. Ф. Керенского за участие в выступлении генерала Л. Г. Корнилова арестован и помещен в Быховскую тюрьму. Освобожден за отсутствием доказательств и 22 сентября 1917 г. назначен ординарным профессором Николаевской военной академии. В 1918 г. поступил на службу в РККА. В конце 1918 г. отказался от предложения начальника военной академии генерала А. И. Андогского выехать в Казань и нелегально ушел в Финляндию, где находилась его семья. С конца 1918 г. по 1920 г. председатель Особой военной миссии по оказанию материальной помощи белым армиям в России. Позже переехал в Англию.
104
Имеется в виду Северный участок отрядов завесы, созданный постановлением Комитета революционной обороны Петрограда от 3 марта 1918 г. и директивой Высшего военного совета от 5 марта 1918 г. 14 марта 1918 г. он был объединен с Петроградским районом обороны.
105
Имеются в виду реформы, проводимые в Пруссии правительством барона Генриха фон унд цум Штейна в 1807–1808 гг. К ноябрю 1808 г. ему удалось добиться утверждения пакета важнейших политических, экономических и финансовых реформ. В данном случае речь идет, скорее всего, о военной реформе, разработанной Г. фон Шарнхорстом. Ее основные положения: замена вербовки и рекрутских наборов всеобщей воинской повинностью; формирование ландвера – земельного ополчения; введение принципа, что право на повышение по службе приобретается образованием и заслугами, а не происхождением или выслугой; отменены устаревшие слишком строгие нормы Устава, а также телесные наказания.
106
Парский Дмитрий Павлович (17.10.1866–20.12.1921, Москва), с 1915 г. генерал-лейтенант. Окончил 2-е Константиновское военное училище в 1886 г. и Николаевскую академию Генштаба в 1893 г. Участник Русско-японской войны 1904–1905 гг. К началу Первой мировой войны Парский с 17 июня 1910 г. командовал 2-й бригадой 46-й пехотной дивизии. 31 января 1915 г. был назначен командующим 80-й пехотной дивизией (16 мая 1915 г. утвержден в должности). После двух месяцев (с 9 августа 1915 г.) нахождения в резерве чинов при штабе Киевского военного округа он 17 октября 1915 г. возглавил 55-ю пехотную дивизию, а 20 февраля 1916 г. – Гренадерский корпус. С 20 июля 1917 г. занимал пост командующего 12-й, а с 9 сентября 1917 г. – 3-й армией. Избранный после Октябрьского переворота ВРК категорически потребовал от Парского начать мирные переговоры, тот отказался и 18 ноября был отстранен от должности. В феврале 1918 г. вступил в РККА и в мае 1918 г. назначен военруком Северного участка завесы. В сентябре – ноябре 1918 г., будучи командующим Северным фронтом, руководил обороной Ямбурга и Нарвы. С ноября 1919 г. член Особого совещания при Главкоме РККА. Умер от тифа.
107
С 14 марта по 15 апреля 1918 г. комиссарами Северного участка отрядов завесы являлись А. И. Ковригин и П. П. Торгушин.