Лифт останавливается на нужном этаже, я вывожу из него покачивающуюся Александру, снова чувствуя себя ее телохранителем. Ради выяснения правды сегодня я готов потерпеть. Довожу ее до дверей номера и заставляю посмотреть на себя.
— Я хочу знать, почему ты решила устроиться ко мне на работу. Кто тебя прислал? Ответишь честно — расстанемся по-хорошему. Соврешь — пожалеешь.
О да, она пьяна. Ресницы хлопают словно в замедленной съемке, не сразу ловит меня в фокус, но при этом умудряется не выглядеть отталкивающей. Пьяница, блядь, от кутюр. Окидывает меня помутневшим взглядом и делает манящее движение указательным пальцем. Гребаная нимфа. Пьяна в дрова, но верна себе.
— Скажу, но только вам на ухо, потому что нас могут подслушивать.
Я не шевелюсь, и тогда она снова делает это движение: тянет меня за галстук и наклоняется к моему уху, отчего у меня моментально встает.
— Моего отца уволили с завода, а ему нужно платить ипотеку и кредит замою учебу. А мой брат связался с плохими людьми…
Сука. Снова надо мной издевается. Я перехватываю ее горло и прижимаю к стене. Глаза стервы распахивается, рот тоже, колено упирается мне в бедро, под пальцами бешено пульсирует вена.
— Ты все-таки подсыпал мне что-то в рюмку, грязный Люци, — выдыхает мне в лицо. — Потому что сейчас мне особенно нравится как ты пахнешь.
Я вижу, как ее влажный розовый язык обводит губы, чувствую, как грудь быстро и часто продавливает мою рубашку. Сжимаю ее шею сильнее, стерва начинает дышать чаще, а улыбается шире. Мне нужно, чтобы она перестала. Мой член у нее в горле блестяще справился бы с этой миссией, но мы по-прежнему стоим в коридоре отеля. Поэтому я сдавливаю пальцами ее губы, наслаждаясь тем, как она испуганно ойкает, и проталкиваю между ними язык.
13
Саша
— Тщеславие, — презрительно произносит Люцифер, сверля меня черными глазами. Даже в аду не снимает костюма от Армани. — Водится за тобой такой грех, Александра?
— Что за грех такой дурацкий, блин? — возмущаюсь я. — Какой человек в здравом уме не любит, когда его хвалят? Знаешь такую пословицу: «Доброе слово и кошке приятно»?
— Гнев, — не обращая внимание на мои веские народно-литературные доводы, продолжает обвинение. — Гневаешься на регулярной основе: если пятку новыми туфлями натерла, если грудь слишком пристально разглядывают.
— Протестую. Это половая дискриминация. Носил бы ты каблуки и имел бюст третьего размера, делал бы тоже самое.
Уголок рта К.Серова самодовольно ползет вверх, словно он признает превосходство мужской расы над женской.
— Чревоугодие. Сколько денег ты просадила в ресторанах на брускетты, пасты и морских гадов?
Я непонимающие хлопаю глазами.
— Твой свод грехов морально устарел, если ты не в курсе. Иначе в рай попадают только анорексики и страдающие язвой желудка.
— Лень, — холодным топорищем опускается мне на шею.
Я закатываю глаза. Ленюсь я только у деда на летних каникулах. Дома в Нью-Йорке на это просто нет времени — мой востребованный день расписан по минутам.
— Похоть! — обличительно объявляет Люцифер и грозной тенью поднимается со своего крутящегося кожаного трона.
— Вот похоть мне приписывать не нужно. В интимных связях я очень избирательна, и их у меня всего-то…
— Грязная похотливая грешница, Александра, — цедит Серов, подходя все ближе. — Даже на Страшном суде стоишь с мокрыми трусами.
— Ты чего несешь, нечисть? — фыркаю я. — Статья 128. 1 УК РФ: Клевета. Слышал про такую?
— Слышал. — Люцифер подходит ко мне вплотную и стискивает своей адской лапищей мою талию. — Чтобы не быть голословным, я сейчас самолично это проверю, и если это окажется правдой, то я трахну тебя. Жестко(ыыыыы:))))))))- прим. автора)
Его рука ныряет мне под юбку, беззастенчиво минует мои кружевные «Агент Провокатор» и до того, как я успеваю озвучить гневное «Ты охренел?», собственнически исследует мою свежую бразильскую эпиляцию.
— Мокрая стерва, — хрипло констатирует Люцифер, погружая внутрь меня пальцы. — Будешь вечность раздвигать передо мной ноги, — и подумав, зловеще добавляет: — В адском пламени.
Вот грех похоти, пожалуй, признать стоит хотя бы просто для того, чтобы задержаться в аду. К черту рай, если здесь так хорошо.