— Мару? — прошептала я, когда женщина остановилась, чтобы перевести дух. Я вообще была удивлена, что она говорила так долго без единой запинки. Но главное, конечно, не как, а что. Лавина новых знаний сбивала с ног и увлекала за собой, не давая довольствоваться услышанным.
— Лучше не произноси этого вслух, девочка, — сипло отозвалась шаман, — эксперимент Ленсара поистине ужасен. Мара, прошедшая все три стадии — вскармливания, жажды и познания крови невинного, может вырезать стаю в мгновение ока, это Зверь в древнем значении этого слова, каким его описывает Каббала.
Ого, значит, вот где прячется супер-сила. Неожиданная благодетельница неизвестно как уловила выражение моего лица:
— Нет повода для радости — с первым глотком крови невинного мара попадает под полное влияние хозяина, ибо нет связи сильнее, чем между создателем и обращенным.
То есть становится послушной машиной для убийства. Прекрасная перспектива!
— Ты далеко не единственная попытка Ленсара, — продолжала женщина, — но вторая, которая может завершиться успехом. Самая первая прошла все три стадии, победить ее стоило больших жертв. Тогда и началась война. Потом мы уже знали, с чем имеем дело, шаманы видели детей, избранных Ленсаром, зачатых одержимой суккубом от перевертыша в определенные астрономические фазы и убивали еще в младенчестве.
От перевертыша, то есть оборотня — значит, "шакал" был лишь метафорой. Или Алекс не знал всей правды, но сейчас это меня не волновало.
— Почему же тогда я до сих пор жива?
— До недавнего времени, по неизвестным причинам ты была скрыта от моих видений, а когда они появились, я поняла, что лучше оставить тебе жизнь. Возможно, ты сыграешь свою роль несколько по-другому…, - ее голос постепенно затихал, — прости, не могу сказать больше, будущее и без того слишком неопределенное.
Загадки. Как же я устала от них. Но шаман решила на этом не останавливаться.
— Я чувствую, когда-то ты находилась совсем рядом с Золотой Жилой, — я еле разобрала ее слова, — постарайся контролировать жажду…и берегись четвертых…
— Но как мне ее контролировать?
Вопрос улетел в пустоту.
Пульс начал сбоить, пока снова не вернулся к прежнему состоянию. Я неловко поправила маску. Похоже, нынешний шаман потратил последние жизненные силы, чтобы предупредить, но стало ли проще? Скорее, наоборот — будто пропасть по обе стороны от меня еще сильнее выросла вглубь.
Глава 17 Да здравствует шаман!
Примерно в то же время. Россия, Москва. Конвенция, посвященная фильмам по мотивам книг Ленсара.
Светлана Сапранская с трудом пробивалась в толпе журналистов. Конкуренты с микрофонами напоминали знаменосцев в пылу битвы, повсюду щелкали вспышки камер, ноги в новых туфлях были безжалостно оттоптаны, но ради интервью с актерами не грех и потерпеть. Единственное, о чем Светка жалела, так это о том, что здесь не было и никогда не будет Ленсара. Еще с первого курса, изливая душу лучшей подруге Еве, она мечтала хотя бы мельком увидеть писателя и сейчас могла признаться себе, что он привлекал ее отнюдь не только как автор.
Миниатюрная блондинка наконец смогла протиснуться ближе к сцене. То ли от скопления людей стало слишком душно, то ли так действует присутствие звезд, но ей резко перестало хватать воздуха — такое ощущение, что голову насильно окунули в мутную воду…в которой размыто, но вполне узнаваемо отражался Ленсар…живой и невредимый.
***
Чуть раньше, Ватикан. Катакомбы Собора Святого Петра.
По окончанию очередного заседания высшие стекались к арочным выходам из Зала Собраний. В отличие от Зала Посвящений, который напоминал огромную грубую пещеру, этот был схож с убранством собора, главным образом из-за фресок — в мягкой сепии на стенах оживали ключевые моменты истории, и, как переломная веха, особое место занимала сцена подписания мирного договора с оборотнями. Квинт, высший вампир с совершенно неприметной внешностью, спустился с трибун и по привычке, которую он вот уже несколько веков не мог в себе искоренить, оглянулся на картину. Увиденное завораживало, как раньше — могучий викинг, предок Велора, в мехах и железе, за одним столом с Ленсаром, не покрытым доспехами и потому казавшимся более изящным, а над ними Судья и Свидетель, чья задача — скрепить договор. Тогда, 700 лет назад, Судьей был старик Публий, и лучше бы он оставался им поныне. Квинт недовольно потер узкую переносицу. Нынешний Судья, Дамиан, слишком опасен. Чересчур принципиален, непробиваем, слишком силен, в конце-концов. При его власти законы стало сложно обходить. Квинту не хватало прежней свободы. Да и не ему одному — наместники не могли нормально охотиться в собственных угодьях, разве что князь стоял на ступень выше установленных правил. В ламифратах* давно ходят слухи о его кровавых пиршествах, но никто об этом не заикается, и то верно — князь сам себе закон.
Размашистым шагом Квинт шел по анфиладам родной дикастерии**, погруженный в свои мысли, уже не замечая архитектурного великолепия, по сравнению с которым шедевры Микеланджело на поверхности безжалостно меркли. Что ни говори, человек никогда не сможет достичь мастерства бессмертных, разница в опыте непреодолимо велика.
Квинт пересек условную границу между Ламифратом Порядка и Ламифратом Мира, где высших вампиров встречалось гораздо меньше (заседая в Совете, они редко вмешивались в дела чужой территории), но жизнь там била ключом. Молодые служащие Санатиониса***, Аксилиума**** и Люцеанта*****, спешащие по своим делам, превращали это место в подобие муравейника. Квинт поморщился, ему здесь всегда было трудно дышать, на ум приходили корпорации смертных, где человек — всего лишь винтик в отлаженной системе. Именно поэтому он так ценил тишину и покой своего ламифрата. Но сейчас суета была ему только на руку. В толпе легко затеряться, не привлекая к себе лишнего внимания.
Мужчина волновался, не зная, чего ждать от предстоящей встречи с Ленсаром. На прошлой неделе князь прозрачно намекнул, что рассматривает его кандидатуру на место Дамиана. Возможно ли, что владыка вправду решил сменить свое окружение? Но почему? Нет, Квинт даже предполагал, что Ленсар приблизил к себе Дамиана из принципа — врага надо держать при себе. В категорию "враги" для Квинта автоматически попадали все потенциальные соперники. Но поверить, что ревнитель законов, продержавшийся на своем посту дольше всех своих предшественников, заслуживший негласный титул Белого Инквизитора, одним своим именем вызывающий страх, ни с того ни с сего уйдет… Слишком заманчиво. А стать правой рукой князя вместо него…
Квинта настолько опьянила эта мысль, что он чудом не врезался в хилера с гербом-нашивкой Санатиониса на груди.
— Смотри, куда прешь! — грубо крикнул парень, не признав в просто одетом вампире высшего, и тому пришлось сдержаться, чтобы не поставить сопляка на место.
Но одно доброе дело это столкновение для Квинта сделало — оно его отрезвило.
Мужчина был достаточно умен, чтобы понимать — он не единственный, с кем князь в последнее время ведет "приватные беседы", и вполне самокритичен, чтобы сомневаться в привлекательности места Судьи. Да, при желании этот статус давал почти неограниченную власть (все-таки Дамиан идиот, что практически не пользуется ей в личных целях), но в то же время делал мишенью.
Квинт спустился по широкой лестнице на несколько пролетов.
Конечно, место белого инквизитора никому не приходило в голову оспаривать, несмотря на недовольства — слишком влиятельной фигурой был Дамиан, — но даже его правление, как видно, подходит к концу. Нет, все же, что Ленсар с ним не поделил? Взгляды на политику или что-то личное? Может, женщину? Нет, последнее исключается. Квинт хохотнул про себя — если слухи не лгут, Ленсар до сих пор страдает по Милораде, а Дамиан аскетичен, как монах. Да они нашли друг друга!
Переполненный эмоциями, Квинт прислонился лбом к многоярусной колонне. Надо усмирить нервы, а то уже пошаливают.
Холод белого мрамора с розовыми прожилками постепенно делился своим спокойствием. Мужчина все больше проникался уверенностью — князь выберет его. В конце-концов, Квинт безукоризненно выполнил довольно-таки бессмысленный приказ отравить кровь нового адепта. Разве этим он не доказал свою преданность? Досчитав до десяти, мужчина толкнул нужную дверь.