— Понимаю. Я зря на тебя набросилась. Но в последнее время я чувствую себя не в своей тарелке. Мне кажется, я так быстро полнею. Никак не привыкну к этому состоянию.
— Ты совсем не толстая.
— А ты бы сказал мне, если бы я растолстела?
— Мне это неважно. — О'Брайен обнял ее за плечи. — Ты слишком строга к себе. На все нужно время, мы знали это с самого начала. Жаль, что нельзя совсем не вылезать из постели.
— Да уж, — рассмеялась Элизабет. — Там у нас нет разногласий.
— Почему бы тебе не вернуться в особняк? Я скоро приду к ужину, а потом прикажу убрать посуду и позволю тебе обыграть меня в карты.
— Позволишь мне? Ха! — Элизабет хитро улыбнулась. — Хорошо, если ты обещаешь, что мы сегодня пораньше ляжем спать.
— Договорились, — подмигнул ей О'Брайен.
Элизабет провожала его взглядом, пока он уходил в сторону стройки. Почему-то ей снова стало грустно. «Откуда у меня это чувство неизбежно надвигающейся катастрофы? Будто я несусь по темному тоннелю, не зная, что впереди?» — думала она.
— Мисс Лизбет! Мисс Лизбет! — На крики Сэмсона Элизабет выбежала из кабинета. «Я не слышала взрыва, — думала она, — значит, ничего страшного произойти не могло».
— В чем дело, Сэмсон?
Сэмсон задыхался и был весь в поту, видимо, ему пришлось долго бежать.
— Мистер О'Брайен! Его ранило! Скорее! Элизабет бросилась к выходу, еще не дослушав его. Сэмсон бежал за ней. Несмотря на ее теперешнее состояние, он с трудом поспевал за Элизабет.
— К складу, хозяйка! Его сшибло…
— Что там произошло? Как его ранило? — спросила Элизабет на бегу.
— Осторожнее на льду, хозяйка. Не знаю, что произошло, меня позвал один из ребят. Говорят, его сшиб фургон без возницы, полный новых бочонков для пороха. Фургон стоял на вершине холма, на старой дороге.
Элизабет испугалась. О'Брайена прямо преследовали несчастья. На прошлой неделе на него обрушились стропила, когда он осматривал строящееся здание заводской лавки. К счастью, они не задели его, а то бы ему не сносить головы. Теперь вот это…
— Откуда там взялся груженый фургон? Этой дорогой никто не пользуется.
Вдали они завидели группу людей, собравшихся вокруг распростертого тела, и перевернутый фургон. Вокруг все было усыпано обломками дерева.
— О'Брайен? — Рабочие расступились перед Элизабет. — Насколько серьезно он ранен? — Она присела на корточки возле О'Брайена, стараясь разглядеть его лицо, прикрытое рукой.
— Не знаю, мэм. Вроде переломов нет. Он просто в обмороке, — ответил Джонни Беннет.
Элизабет осторожно отвела руку О'Брайена с лица. Он слегка пошевелился, и его веки затрепетали. Элизабет наклонилась ниже и снова позвала:
— О'Брайен?
О'Брайен медленно открыл глаза. Элизабет глубоко вздохнула. Сердце ее отчаянно билось, дыхание перехватило.
— Как прекрасно, проснувшись, увидеть твое лицо! — Он говорил с трудом.
— Так вот, значит, что ты делаешь — спишь на работе? А все подумали, тебя задавило насмерть!
О'Брайен улыбнулся и попытался встать.
— Кажется, меня задело довольно сильно, когда я отпрыгнул с дороги.
— Сядь и подумай хорошенько, болит у тебя что-нибудь, кроме твоей тупой головы?
— Левая икра, — сказал он, пошевелив ногами. Сэмсон помог ему подняться.
— Хочешь, Сэмсон проводит тебя до дома? — спросила Элизабет.
— Ни за что! — О'Брайен осмотрелся. — Да тут целый фургон отличных бочек, и все разбились, какая жалость!
— Ничего, бондарь сделает еще. Меня больше интересует, как фургон попал на эту дорогу, притом на самую вершину холма. А главное, как ему удалось скатиться, если его никто не толкал?
Элизабет, О'Брайен, Сэмсон и Джонни озадаченно смотрели на дорогу. Остальные рабочие стали потихоньку собирать обломки, некоторые пытались поставить фургон на колеса.
— Не знаю. Я пришел сюда, как обычно, пересчитать пороховые бочонки. Меня просил об этом Джонсон.
— И внезапно откуда ни возьмись появился фургон? — спросила Элизабет с сомнением. — Ты уверен, что ничего не заметил?
О'Брайен оперся на ее плечо и обратился к Сэмсону и Джонни.
— Помогите-ка этим людям с фургоном. Он должен сегодня же снова быть на ходу.
Те кивнули и оставили Элизабет с О'Брайеном наедине.
— Где твой плащ? — спросил он ее. — Здесь очень холодно.
— Должно быть, оставила в кабинете. — Элизабет поежилась. Она и не заметила, что впопыхах забыла плащ. О'Брайен набросил ей на плечи свою теплую куртку.
— Так ты ничего не видел? — спросила она, когда они уже направились к дому.
— Я услышал только, как фургон съезжает с холма. Едва успел отскочить, но…
— Но? — Она остановилась. — Что ты видел?
— Я не уверен.
— Скажи мне. — Элизабет заглянула в его зеленые глаза.
— Клер. Лиз, мне показалось, я видел Клер… — О'Брайен снова зашагал по дороге.
25
Элизабет стояла на пороге своей конторы, полной грудью вдыхая весенний воздух, напоенный ароматом сирени. Весна пришла в долину реки Брэндивайн. Живот Элизабет продолжал быстро увеличиваться, хотя был только апрель, а ребенка ждали не раньше конца июня. Элизабет начала опасаться, что через месяц ей уже будет трудно ходить. Но она продолжала работать. О'Брайен журил ее за то, что она так рано встает и подолгу засиживается вечерами в конторе. Прошлым вечером он явился домой после полуночи, а Элизабет не спала, засидевшись с отчетами. О'Брайен обвинил ее в безответственном отношении к ребенку. Сказал, что она последнее время плохо питается. Она и без того уже толстая, возразила Элизабет, и в подкрепление своих слов бросила в него китайскую вазу с нарциссами, которая разбилась о стену возле его головы. Сегодня утром он ушел до рассвета, не сказав ей ни слова.