Кроме того, она должна сказать ему о другом ребенке.
Элизабет поднялась и подошла к открытому окну. Она слушала нежное постукивание дождевых капель по оконному стеклу. И по ее щекам катились слезы, похожие на капли дождя.
Большая часть происшедшего представлялась ей чем-то вроде сна. И обстоятельства рождения Морган вспоминались смутно, сквозь туман. Она вспоминала, как гуляла вдоль реки, а потом отправилась с Клер в дом Джессопа. Остальное помнила неясно — все представало какими-то кусками и обрывками. Помнила схватки, толчки ребенка, но так, будто это происходило не с ней, а с кем-то другим.
Но она совершенно отчетливо запомнила крик ребенка — сначала один, потом, несколькими минутами позже — другой. Она была почти уверена, что родила двоих младенцев… или это был только сон?
Потом, когда все уже было позади и Элизабет прижимала к себе Морган, она спросила Клер о втором малыше. Младенец умер? Она ведь даже не знала, какого пола он был.
Но Клер с загадочным выражением лица ответила — другого ребенка не было. Она заботливо принесла Элизабет успокоительного чаю, попросив ее отдохнуть. Унылая экономка с кислой физиономией тоже подтвердила, что второго младенца не было. Она даже рассмеялась над фантазиями Элизабет. По ее словам, женщины в родовых муках часто подвержены галлюцинациям. Вот, к примеру, ей самой привиделось, будто она родила не сына, а овцу. И теперь, оглядываясь на прошлое, она склоняется к мысли, что ей и впрямь лучше было бы родить овцу, чем такого сына.
Элизабет провела у Клер целый день, баюкая ребенка, а Клер и Марта все время поили ее своим целебным чаем. Но довольно скоро Элизабет осознала, что этот чай действует на нее не самым благотворным образом — что-то в нем было такое… Даже боль ей казалась более желанной, чем онемение, наступавшее всякий раз после этого чая. И потому она отказалась его пить.
Когда Нгози пришла навестить ее, Элизабет настоятельно потребовала перевезти ее домой, или она с Божьей помощью вернется пешком, неся дочку на руках. Тем более что как только она перестала пить целебный чай, у нее сразу прибавилось сил.
И вчера вечером Нгози и Джонни забрали ее из дома Джессопа. Элизабет из опасения, что у нее заподозрят психоз, обычный для молодой матери, никому не сказала про второго ребенка ни слова. Она старалась убедить и себя: все это было лишь сном и постепенно забудется, но память ее хранила крик второго ребенка, и чем дольше она прижимала к груди Морган, тем сильнее тосковала по второму малышу.
Пронзительный женский вопль вырвал Элизабет из задумчивости. От ужаса у нее даже волосы зашевелились. Она рванулась к двери своей спальни и распахнула ее.
— Кэти? — позвала Элизабет.
Она взглянула вниз, и внутри у нее что-то оборвалось.
Кэти лежала на полу холла навзничь, из ее перерезанного горла текла кровь, а глаза безжизненно уставились в потолок. Вокруг нее в луже темной крови валялись чашки и миски, разлетевшиеся с подноса, который она несла своей госпоже. Больше в поле зрения не было никого, но Элизабет была уверена: в доме кто-то прячется.
Она бросилась в спальню и заперла дверь. Сердце ее бешено колотилось. Оружия при ней не было, пистолет остался в конторе. Что же делать? Позвать на помощь? Но ведь и другую служанку может постигнуть участь Кэти!
Элизабет схватила спящего ребенка. Расширенными от страха глазами она смотрела, как дверная ручка медленно начала поворачиваться. Как спастись? Как спасти маленькую Морган? И тут она увидела открытое окно.
30
Ручка двери задергалась, потом раздался скрежет. Элизабет подхватила сверток с попискивающим ребенком под мышку и кинулась к окну.
Она услышала тяжелый удар в дверь, затрещал косяк. Кто-то ломился к ней… От ужаса грудь Элизабет сдавило так, что стало трудно дышать. Она распахнула окно настежь и попыталась вылезти на крышу. Она и понятия не имела, куда побежит, но нельзя же оставаться на месте и ждать, пока ее зарежут, как Кэти.
Элизабет перелезла через подоконник, когда дверь подалась. Прыгая на крышу кухни и захлопывая за собой окно, она успела увидеть своего преследователя. Это был индеец в одежде из бизоньих шкур.
Индеец? Но чего ради он охотится за ней? Если это грабитель, то должен бы просто взять ее драгоценности и поскорее удалиться.
Малышка Морган похныкивала у ее плеча, а Элизабет, босая, в одном халате, неслась по скользкой от дождя черепичной крыше. Дождь усилился, и теперь и Элизабет, и ребенок промокли до костей. Тишину раскололи раскаты грома, потом молния осветила все своим жутковатым светом.
Элизабет слышала, как за ее спиной открывается окно, но у нее не было времени оглянуться. Она уже добралась до края крыши. Отсюда был один путь — на крышу пристройки, вплотную примыкавшей к кухне. С минуту она помедлила, ощущая босыми ступнями теплую и влажную черепицу. Она пыталась утихомирить кричащую Морган.
Ливень заливал Элизабет глаза, она с трудом видела сквозь его пелену. Морган извивалась в мокром одеяле и громко протестующе плакала. До крыши пристройки, едва различимой внизу, было не меньше восьми или десяти футов. Как ей спуститься с ребенком на руках?