Я не сдерживаюсь, и у меня вырывается стон.
– Как это?
– Я не имею права вдаваться в подробности.
– Что вы имеете в виду? – говорю я. – Вы думаете, что Дани кого-то похитил? Он бы никогда не сделал ничего подобного.
– У нас есть все основания полагать, что ваш брат совершил преступление, – говорит Кристиан Валлин. – Больше я не вправе вам ничего говорить, я просто хотел вас предупредить.
Мой мобильный лежит на столе, и мне в голову приходит неожиданная мысль.
– Речь идет об этой женщине из Вестра-Хамнен?
Он не отвечает, но я вижу, что у него бегают глаза.
– Зачем Дани вмешиваться в ее дела?
Кристиан Валлин откашливается.
– Существует ли какое-то место, куда Дани мог бы поехать, если бы ему понадобилось уехать из Мальмё?
– Нет, я о таком не знаю.
– Есть у вас родственники в других городах Швеции, к которым он мог бы отправиться, или какое-то место, куда вы часто ездите летом? – продолжает он и достает свой потрепанный блокнот.
– Нет, ничего такого у нас нет. Но Дани никогда не причинил бы зла другому человеку.
Я пытаюсь сфокусировать взгляд, но, когда Кристиан Валлин переводит на меня взгляд, по спине пробегают мурашки, я вспоминаю квартиру Дани. Беспорядок в коридоре, пятна крови на стене и два стакана с водой встают перед моими глазами. Неужели Дани действительно напал на Линнею Арвидссон?
– Извините, – бормочу я, подходя к раковине. К горлу подступает тошнота, я поворачиваюсь к Валлину спиной, чтобы он не видел, что мне приходится зажимать рукой рот.
– Нам очень важно знать, если кто-то из семьи выйдет на контакт с Даниелем. Вы понимаете?
Я киваю.
– Я поговорю с вашей сестрой, Милой Ренстрём.
Я не отвечаю, просто смотрю в раковину.
– Остаемся на связи.
Когда он встает, пол под ним трещит, и я слышу, как он проходит в коридор. Я остаюсь возле раковины. У меня нет сил смотреть на него, как только дверь за ним захлопывается, я сползаю на пол.
Почти сразу же я начинаю думать, что зря не протестовала, что я не попыталась убедить Кристиана Валлина в том, что его подозрения против Дани не имеют ничего общего с реальностью. Разве так вообще можно? Разве полиция имеет право обвинять невиновного человека в чем угодно? Затем ко мне приходят другие мысли, те, к которым я не хочу прислушиваться. Почему в квартире Дани все было именно так? Почему он не отвечает на телефон? Ну где-то он должен же быть!
Меня охватывает шок, и я опускаю голову на руки. Я плачу так тихо, как только могу, не хочу, чтобы папа услышал и разволновался.
Сегодня у меня выходной, я собиралась испечь хлеб, но не могу сидеть в квартире. Присутствие Кристиана Валлина все еще ощущается там. Мне кажется, что он меня видит, так что я выхожу на улицу и отправляюсь на поиски Дани. Я объезжаю на велосипеде все места, о которых только могу подумать, спрашиваю о нем в барах и ресторанах, которые ему нравятся, захожу в боулинг-клуб и на баскетбольную площадку. Через некоторое время звонит Мила.
– Привет! Здесь только что была полиция.
– Угу, и что они сказали?
– Что подозревают Дани в совершении преступления и что им нужно с ним связаться. Хорошо, что детей не было дома, не хотелось бы мне объяснять им, что происходит.
Последняя фраза задевает меня. В памяти всплывает картинка этого лета. Мы все вместе сидим за белым столом в саду у Милы. Папа откинулся на стуле и наслаждается солнцем, Эллен и Дани играют в футбол. Макс сидит на плечах у Дани и смеется каждый раз, когда Дани дает Эллен обыграть его и забить гол в маленькие красные ворота. Что бы ни произошло, будет очень непросто объяснить все детям Милы.
– А вдруг с ним что-то случилось? А вдруг он… – Я сглатываю, не в силах закончить предложение.
– Я сказала полиции, что буду сотрудничать с ними на все сто процентов.
– Что? Что ты хочешь сказать?
– Абсолютно очевидно, что Дани сделал какую-то чудовищную глупость, иначе бы он просто так не исчез.
– Откуда ты это знаешь? Возможно, он попал в какую-то неприятность.
– Лидия, – говорит она с напором. Как же я ненавижу, когда она прибегает к этой укоряющей интонации старшей сестры.
– Разве ты не понимаешь, что подобное высказывание о нем делает его еще более виновным? Ведь если в него не верит даже его собственная семья, кто поверит? – говорю я все громче. Какой-то парень на ходунках и с повязкой на одном глазу оборачивается на меня.
– А ты думаешь, я в восторге от того, что все соседи видели, как ко мне приходила полиция? Ты понимаешь, что я чувствую? – вскипает она. – Черт бы его подрал, если он действительно в этом замешан.
Я закрываю глаза и думаю о том, что Мила ничего не понимает.