— Рогожин?
— Я, господин поручик.
— Слыхал о твоих успехах. Жди здесь. Тебя позовут.
— А кто там? Кто меня вызвал?
— Зайдешь в кабинет и узнаешь.
— Но…
— Я не могу говорить. Но ничего страшного тебя там не ждет. Если бы хотели расстрелять — то давно бы это сделали.
Андрей волновался.
«С чего это меня в штаб пригласили? Может, в биографию внимательно вчитались? Хотя Нольман так и говорил мне. Заинтересует их моя личность».
Двери распахнулись, и вышедший оттуда унтер-офицер жестом пригласил его войти. Сам он не последовал за Андреем, а только прикрыл двери.
Рогожин вошел в кабинет, где сидел офицер в мундире СС. Он был молод, не старше 35 лет, худощавого сложения, с тонкими чертами лица, беловолосый. Витой эполет на правом плече ни о чем не сказал Андрею, но на его петлице было две полосы и четыре ромба.
«Майор, — догадался Андрей. — Немец из CD».
— Курсант Рогожин! — представился Андрей.
Офицер предложил Андрею сесть на стул и представился по-немецки:
— Dietmar. Mitarbeiter-SD. Und Sie sind Andrei Rogozhin, ein Kadett und eine ehemalige gewöhnliche Armee der Bolschewik. (Барон фон Дитмар. Сотрудник СД. А вы Андрей Рогожин, курсант школы и бывший рядовой армии большевиков).
— Ja, Herr Hauptmann. (Так точно, господин барон).
— Du sprichst gut deutsch. Obwohl Sie den Akzent haben. Wo hast du die Sprache gelernt? (Вы неплохо говорите по-немецки. Хотя акцент у вас есть. Где вы учили язык?)
— Meine Mutter spricht Deutsch. Ich habe die Sprache an der Universität gelernt. Mein Vater kann auch deutsch. Obwohl er besser in Englisch ist. (Моя мать владела немецким, и в университете я его учил. Да и отец неплохо на нем изъяснялся. Хотя он лучше владел английским.)
— Oh! Sprichst du Englisch? (О! Так вы и по-английски говорите?)
Рогожин ответил по-английски:
— Yes. And in French. But much worse. At home, we often spoke in foreign languages. My father claimed that it could be useful. (Да. И по-французски. Но значительно хуже. У нас дома часто говорили на иностранных языках. Отец утверждал, что это может пригодиться).
— It is perfectly. I need translators, Mr. Rogozhin. And you are not so brave warrior, as I understand from your papers. And for you this is a chance to be away from the war, where your unit will soon go. (Это отлично. Мне нужны переводчики, господин Рогожин. А вы не столь смелый воин, насколько я понял из ваших бумаг. И для вас это шанс быть подальше от войны, куда в скором времени отправится ваша часть).
— Вы предлагаете мне работу, господин барон?
— Именно так. Нам не хватает переводчиков. Нужно допрашивать пленных русских, — соврал Дитмар. Рогожин был ему нужен совсем не для этого. Но он хотел видеть реакцию молодого человека. — А ваши знания неплохи, как мне доложили, и я сам теперь в этом убедился. Вы будете произведены в унтер-офицеры и станете получать неплохой паек. Да и под пули вас не погонят.
— Это предложение или приказ, господин барон?
— Предложение, господин Рогожин. Ибо не каждый справится с той работой, что я вам предлагаю. Переводить вы станете во время допросов. А там будет кровь, и будут страдания. Чужие, не ваши. Но не каждый это сможет выдержать.
— Я не знаю, что вам, ответить, господин барон. Я…
— Я не требую от вас ответа немедленно, господин Рогожин. Я понимаю, что о подобном стоит думать. Но вы, если примете моё предложение, получите относительную свободу действий.
— Как это? — не понял Андрей.
— Вы не станете ограничены казармой. Но если вы стремитесь на фронт, — барон развел руками, — по какой-то причине. Например, если вы все еще хотите перебежать обратно к большевикам. Что скажете?
Офицер внимательно смотрел Андрею в глаза. Тот не ответил взгляда.
— А разве у меня есть шанс вернуться, господин барон? После того, что я сделал? У своих меня ждет расстрел.
— А вы хотите жить, господин Рогожин?
— Хочу, — признался Андрей. — Я склоняюсь к мысли, что я совсем не герой.
— Весьма смелое заявление для мужчины, господин Рогожин. Я не оговорился. Смелое. Не каждый может сказать, что он боится. Все это тщательно скрывают. Но мне нравится ваша откровенность.
— А что мне еще остается? Я много думал о том, что я сделал, когда перешел на вашу сторону. И я понял, что мною руководил страх. Страх за жизнь. Я хочу жить.
— Отлично! Я и намерен предложить вам жизнь, господин Рогожин. Ибо ваш взвод в составе войск РОА скоро отправится на фронт. А там под пулеметным огнем полягут многие ваши товарищи. Я ведь вас понимаю, как никто иной. Я также хочу жить и во время, и после войны. Как бы она не закончилась.
После последней фразы барон сделал паузу. Андрей спросил:
— А моему товарищу Сергею Осипову вы не сделали подобного предложения? Он также знает немецкий.