Выбрать главу

— Чего? Ты думаешь, что я «подсадной»? — парень засмеялся.

— А это не так? Ты оказался в одном помещении со мной случайно?

— Именно так.

— Не верю я в такие случайности.

— Но такое бывает. А кто ты такой?

— Что? — Андрей не понял вопроса.

— Я спросил кто ты, чтобы к тебе прислали «подсадного»? Большой человек?

— Я сказал, чтобы рядовым.

— Это я слышал. Но кто ты, кроме того, что бывший рядовой Красной армии?

Андрей не ответил и повернулся к соседу спиной.

— Обиделся? Ну как знаешь…

****

Дабендорф.

Школа РОА.

Апрель, 1944 год.

Сергей Осипов.

Андрей постоянно прокручивал в голове свой разговор со старшим майором Нольманом.

Все получилось, как тот и предсказал. Особенно его поразило как его захватили в плен. Все произошло естественно и Рогожин не мог понять как Нольман все устроил? Неужели такое возможно?

Впрочем, больше всего Андрей думал о том, поступил бы он иначе в другой ситуации? Да. Он поднял руки, ибо у него был такой приказ. Но если бы его не было, хватило ли у него смелости не делать этого?

Как он должен был поступить если бы не приказ старшего майора? Гордо бросить врагам в лицо обвинения и умереть достойно? Но он ведь не желал умирать. Неужели он выбрал бы путь предательства?

Парень у окна отвлек его от мыслей. Он сказал:

— Я Серега. Осипов моя фамилия. Сержант Красной Армии. Бывший сержант.

— Андрей Рогожин. Рядовой Советской Армии. И тоже бывший.

— В бою ты, стало быть, был? В настоящем?

— И да, и нет, — ответил Андрей.

— Это как же? — спросил Сергей.

— А вот так. Сидел в окопе и стрелял по немцам. Попал ли? Не знаю? Затем увидел немца вблизи. Вот как тебя и в плен сдался. Что мне сказать? Испугался.

— Жизнь одна.

— Да. — согласился Рогожин и процитировал слова Островского. — «И прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно».

— Чего? — не понял Осипов.

— Слова Островского.

— А это кто?

— Писатель. «Как закалялась сталь» написал.

— Ты, стало быть, книжки любишь?

— Любил читать. Скрывать не стану.

— А мне все некогда читать-то было. Работа и работа.

— Читать тоже работа, Сергей. Я студентом был в Москве. А для студента это и есть работа. Но мне странно видеть тебя здесь.

— Чего это?

— Меня сюда направили потому, что я язык знаю. А тебя?

— Ты про эту школу? Я ведь тоже не совсем дурак. Семилетку закончил. Дак и сюда по знанию немецкого угодил.

— Sprechen Sie Deutsch? — удивился Рогожин. (Ты говоришь по-немецки?)

— Ich spreche Deutsch, aber nicht zu gut. (Немного). Получилось, что после ремеслухи я на завод попал. А там у нас был мастер. Немец по национальности. От него и выучил язык-то. Поначалу не хотел учить. Все говорил на кой он мне? А вишь как! Пригодилось.

— Только я из рядового состава сюда попал. Из тех, кого со мной из лагеря забрали. Тот офицер, что нас забирал — поручик Артюхин — меня и лейтенанта Любушкина забрал.

— Лейтенанта? — спросил Сергей.

— Политрука.

— Политрук попал в РОА? Чудны дела твои, господи! Я слышал, их стразу стреляют.

— Лейтенант Любушкин был не далеко от расстрела. Смерть рядом с ним прошла. Но его не зацепила…

***

Серега Осипов был сыном рабочего и сам после ремеслухи на завод пошел токарем и до самой войны токарил. Было тогда неплохо. Он с немецким мастером подружился. Карлом Карловичем того звали. Был он коммунистом, что от Гитлера в Советский Союз сбежал. От него Серёга немного немецкий язык освоил.

Но началась война и завод эвакуировали и переехали они в тьму тараканскую в пустыню, где под открытым небом завод ставили и станки запускали. Эх, и хлебнули они тогда лиха.

Жрать совсем нечего было. Каша пустая безвкусная. А работали по 12–15 часов. В бараках холод собачий, испарения от немытых тел.

И предложил ему тогда дружек Васька:

— Серёга! А не пойти ли и нам в военкомат завтра? На фронте то не хуже, чем здесь будет.

— Да кто нас возьмет? Нам по 17 только.

Но Васька не унимался:

— Да ты подожди. У них нужда большая в тех, кто семилетку закончил. А мы с тобой такие. У нас и школа и ремеслуха. Припишем себе по году и в училище. Они таких берут.

— А завод?

— Да у нас разряды не такие большие. Начальник нас отпустит. А не отпустит так в военкомате и спрашивать его не станут. А то загнемся здесь, Серёга. Ей-ей загнемся. Смены по 14 часов. И жрать почти не дают. Сколь мы без горячего? А в училище красота. Мне соседка письмо показывала от сына своего. Он в танковом училище. Опять же на фронт попадем — героями станем. Ордена носить будем. И почет, и уважение. Смекай.