И они пошли на следующий день после работы в военкомат, и все получилось. Попали они с Васькой в артиллерийское училище и спустя три месяца сержантами уже были на фронте…
***
Дабендорфская школа РОА.
Апрель, 1944 год.
Учеба.
В помещение казармы вошел офицер в форме с погонами поручика РОА. Он принес два комплекта одежды и за ним вошел солдат с двумя парами сапог в руках.
— Господа! — весело сказал офицер, бросая каждому комплект новой формы. — Живо одеваться и за мной! Новая жизнь начинается для вас.
— Новая? — Андрей пощупал серую куртку.
— Вас приказано отвести на занятия во второй взвод. Вас приписали к нему.
— А отчего мы здесь одни? — спросил Серега.
— А вы не поняли? Вы знаете немецкий. И вас приказано пока содержать отдельно. Я поручик Минаков. Командир второго взвода. Вам пока нельзя доверять, господа. Вы еще ничем себя не проявили. Но людей со знаем немецкого языка — мало.
— А чем мы могли себя проявить? — спросил Андрей.
— Ваше личное дело, Рогожин, читал наш командир, — сказал поручик.
— Я ничего не скрывал.
— Вы не обижены советами и жили в Москве, учились в престижном университете. Ваше дело не похоже на остальные. И скажу вам честно — ему оно не понравилось.
— Значит, вы мне не верите? — спросил Андрей.
— Капитан Ланге, наш командир, советовал отправить вас в лагерь обратно. Но я повидал таких как вы. Из вас получиться солдат. И из вас, Осипов, также. А сейчас — одеваться! Живо! Нас ждут.
И через пять минут оба новых курсанта в серой форме вышли из казармы за поручиком Минаковым. Он провел их в большой корпус для занятий, где 23 курсанта слушали лекцию о том, кто главный враг России.
Лекцию проводил сам капитан Рихард Вилфрид Ланге6, русский немец. Он высок ростом и широк в плечах. Говорил капитан по-русски чисто без акцента. На нем также была форма РОА, хотя Андрей ожидал увидеть на капитане форму вермахта, положенную заслуженным офицерам.
Родился Ланге в Риге в 1897 году и в 1915-ом окончил гимназию в Петербурге. Добровольцем ушел на фронт воевать за «веру, царя и отчество». В 1918–1920 годах сражался с большевиками в рядах Белой армии.
Затем стал эмигрантом. В 1941 году поступил в ряды вермахта в качестве военного переводчика. В начале 1944 года перешел служить в РОА после знакомства с Андреем Власовым.
— Господин капитан! — отрапортовал поручик. — По вашему приказу новые курсанты Рогожин и Осипов, готовы к слушанию лекций.
— Отлично, поручик! Внимание господа! Перед вами новые курсанты и будущие солдаты 1-й дивизии Русской Освободительной Армии. Я приказал привести их не случайно! Стать вперед!
Андрей и Сергей стали по стойке смирно посреди класса.
— Они пришли к нам добровольно! — продолжал Ланге. — Правда не сами перешли на нашу сторону во время боя, но согласились сотрудничать в лагере для военнопленных. Я задам вопрос — зачем они это сделали? Ответ прост — они испугались за свои жизни! Это еще вчера были наши враги. Те, кто исповедует большевизм. Меня могут спросить, отчего мы взяли их? Станут ли они воевать за наше дело? За новую Россию. Что скажет нам поручик Минаков?
— Станут, господин капитан! — ответил поручик. — И воевать они будут хорошо. Эти двое не трусы, хотя проявили трусость. Вот такой вот парадокс. Они испугались, и Родина отвергла их. Они совершили преступление против Родины. Той сталинской Родины. Они стреляли в «своих», и они перешли на сторону врага. У Сталина для таких только расстрел и вечное клеймо позора.
— Именно! — поднял руку вверх капитан. — Вот вы, Рогожин! Что скажете о причинах своего поступка?
Андрей не ожидал вопроса и только пожал плечами.
— Что же вы молчите? Скажите им, зачем вы пришли сюда?
— Я испугался лагеря, господин капитан, — честно ответил он. — А в лагере я испугался смерти.
— Но вы ведь пошли на фронт добровольцем, и вы комсомолец? Так? В личном деле нет ошибки?
— Нет. Я все рассказал о себе без утайки. Я пошел на войну добровольцем. И я состоял в комсомоле. Но я добровольно вступил в ряды РОА. Мне ничего не остается теперь.
— Вступили в ряды? Нет. Пока нет, Рогожин. Пока вы только записались в РОА. Чтобы вступить в наши ряды нужно заслужить эту честь.
— Так точно, господин капитан.
— Вот вы сказали, что теперь у вас выбора нет. Но можно умереть, — возразил Ланге. — Пусть ваш Сталин не узнает о вашем героизме, но вы сделаете это во имя вашей идеи. Вы готовы умереть за своего Сталина? Говорите быстро! Не думая!
6
Протопит капитана Ланге — Вильфрид Штрик-Штрикфельдт немецкий начальник школы в Дабендорфе.