- Увы, моя сладостная, - рассмеялся Эль-Фарх, - они были бы жестоко разочарованы, потом что никакого рецепта нет.
- Как нет?
- Так же, как нет рецепта у восхода или заката.
- Но ведь шадр...
- Шадр - не просто кора ша, которую здесь обдают кипятком, а потом заливают мёдом, пытаясь забить её природную горечь.
Сказано это таким тоном, что я едва удержалась от улыбки. Больше всего можно узнать о человеке, когда он садится на своего любимого конька. И потому я подлила масла в огонь, заявив:
- А некоторые невежи ещё и молоком разбавляют!
Но Эль-Фарх на мою подначку не повёлся. Вместо этого он подмигнул мне и весело сказал:
- Не стоит быть такой самокритичной, Каритэ.
И поцеловал меня в нос. Как маленькую.
- На самом деле, сладостная моя, - сказал шеклен, усаживаясь в кресло напротив, - в шадр можно добавлять и молоко, и мёд, и любые специи. Главное, чтобы всё добавленное сочеталось с временем года, временем суток, и, что особенно важно, с твоим настроением.
Он сделал глоток из своей чашки и замолчал, наслаждаясь напитком. Я последовала его примеру.
Увы, шадр в моей чашке закончился слишком быстро, хотя я и пыталась маленькими глотками растянуть удовольствие.
- Судя по тому, что ты не стал добавлять сюда ни сахар, ни мёд, - задумчиво произнесла я, - тебе потребовалась горечь шадра, чтобы перебить мою сладостность.
- Хм, может быть. Не помню, - задумчиво протянул мужчина и, одним глотком допив свою порцию, решительно поставил чашку на столик. - Надо ещё разок попробовать.
Плавным движением он поднялся из кресла.
- Мы собирались пойти за нужным, - напомнила я.
- Мы успеем за нужным, - сказал Эль-Фарх, шагнув ко мне.
- И за ненужным, - продолжил он, сделав ещё шаг.
- Потом, - многообещающе произнёс шеклен, нависая надо мной.
Мне оставалось только сдаться на милость дегустатора.
'Потом' наступило далеко ближе к закату. Мы, наконец, выбрались из дома и Эль-Фарх принялся оглядываться в поисках свободного мобиля.
- Зачем? - удивилась я. - До торговой улицы здесь рукой подать.
- Наши женщины пешком не ходят, - пояснил шеклен тоном, каким малым детям поясняют прописные истины, и снисходительно посмотрел на меня.
Я с трудом удержалась от того, чтобы объяснить разницу между ферой с приставкой 'ак' и 'вашими женщинами', но, вспомнив занятия по человеческой психологии, умоляюще посмотрела на Эль-Фарха.
- Но мне так хочется разделить этот город с тобой, - попросила я, - давай пройдёмся.
Шеклен немного поколебался и уступил. Вот только шёл он в полушаге от меня, не обгоняя и не отставая, с вежливым интересом слушая мой щебет. Но моего энтузиазма вполне хватало на двоих - теперь уже я села на своего конька.
- Смотри, видишь фигурки прилумов на фризе? Ну, вон же, там, на втором этаже над балкончиком? Это характерный признак домов эпохи Безвластия... А вон там вокруг двери - языки пламени? Нет, нет, левее. Да. По преданию, первому хозяину этого дома было предсказано, что ему предстоит сгореть заживо, вот он и попытался обойти предсказание.
- И как, - заинтересовался, наконец, мой спутник, - помог ли благородному господину запечатлённый в камне обман?
- Говорят, что он сгорел в лихорадке, - ответила я. - Хотя я читала, что на самом деле его сожгли на костре за покровительство предсказателям. Случилось это как раз перед самым Отделением...
Я замолчала, почувствовав, что меня занесло. Обсуждать Отделение феров с обычным человеком не стоило.
- Весьма поучительная история, - заметил шеклен. - Как говорят наши мудрецы, если слишком часто оглядываться, можно и споткнуться.
Так за разговорами мы дошли до улицы Уптарс, то есть улицы Высокого торга. Местные острословы называли её Уппарс - улицей Высоких цен. И то, и другое было правдой: здесь располагались самые дорогие лавки и рестораны. Но в моём кошельке было достаточно пурпура, чтобы именно здесь обзаводиться тем 'нужным', что не умещалось в маленькую дорожную сумку, в первую очередь, одеждой и обувью по местной моде.
Витрины магазинчиков, мимо которых мы проходили, пестрели нарядами самых невероятных фасонов.
- Каритэ, ты уверена, что хочешь тут что-то покупать? - не выдержал Эль-Фарх, глядя на мешкообразное платье ядовито-зелёного цвета, залепленное огромными заплатами в горошек и клетку. Платье украшало витрину магазинчика 'Корделия', перед входом которого мы остановились.
- Тебе не нравится фасон или цвет? - с невинным видом полюбопытствовала я.
- Каритэ!
- Мне нравится твой вкус, Эль-Фарх, - улыбнулась я. - Скажу тебе по секрету, это платье стоит в витрине здесь уже не первый год, отпугивая случайных покупателей. У Корде и Лии достаточно 'своих' клиентов, а расширяться они не хотят.
Спустя пару минут шеклен уже наслаждался холодным лимонадом, сидя в глубоком кресле, и о чём-то негромко беседовал с Корде. А меня взяла в оборот Лия.
- Так, ты у нас - весна, - заявила она. - Значит, тебе подберем...
- Почему весна? - удивилась я. - Я же родилась летом.
Девушка рассмеялась и подвела меня к зеркалу.
- Взгляни на себя: белокурые волосы, серые глаза, очень светлая кожа - типичные черты 'весенней' девушки.
Взгляд в зеркало заставил меня потянуться к заколке - несколько белокурых прядей выбились из причёски, тщательно уложенной перед выходом из дома. Но Лия остановила меня, хихикнув:
- Погоди, вот приоденем тебя, тогда и наведем красоту.
Магазинчик был мал, а вещей было много, и потому висели они тесно, создавая ощущение своего рода тряпичных джунглей. От одного их вида мне стало неуютно, но Лия с уверенностью аборигена протащила меня к закутку, служившему примерочной, по дороге сдёргивая с вешалок вещи одну за другой. И к примерочной мы добрались, почти сгибаясь под тяжестью отобранных ею платьев и сарафанов...
С ужасом взглянув на ворох лежавшей передо мной одежды, я вздохнула и принялась за примерку. Второй раз, уже с облегчением, я вздохнула, когда ворох разделился на две кучки - 'моё' и 'не моё'. В первой оказалось три летних платья, два сарафана, болеро и костюм из длинной юбки и элегантной блузки с запахом.
Когда я вышла к Эль-Фарху, счастливая окончанием примерочного марафета, он показал на лежащее перед ним платье и попросил:
- Примерь ещё это, Каритэ.
Корде подняла платье и развернула передо мной. Я с сомнением посмотрела на тонкую золотистую ткань, полупрозрачную, несмотря на наложенные друг на друга три слоя, потом взяла платье и молча отправилась в примерочную. Девушки помогли мне облачиться в струящийся невесомый соблазн и пригласили шеклена.
Одного его потемневшего, обжигающего взгляда было достаточно, чтобы оценить платье.
- Ты прекрасна, Каритэ, - выдохнул он, тяжело сглотнув.
- Спасибо, Эль-Фарх, - сказала я. - Но в этом платье я на улицу не выйду.
- Ни один мужчина, - возмущённо ответил шеклен, - не выпустит на улицу женщину в таком платье.
- Я как-то слышала, что женщины шекленов вообще выходят на улицу только платьях, похожих на мешок, - не удержалась я.
- Когда ветер пустыни швыряет в лицо песок, а солнце сжигает кожу за несколько минут, - лукаво ответил шеклен, - нет ничего практичнее этих, как ты выразилась, мешков. Было бы глупо настаивать, чтобы ты следовала этим обычаям вдали от пустыни. Но если ты окажешь мне честь и наденешь это платье вечером, я буду счастливейшим из смертных...
Вот и попробуй отказать этому хитрецу! Пришлось брать и платье.