Если правда то, что мы сейчас видим, то, вероятно, правдой было и остальное из его рассказа. А он говорил мне однажды, вот в такой вечер, там, у моря, где сейчас стоит наша яхта, что тут в глубине острова среди неприступных скал был замок, сложенный из такого толстого камня, что никакое орудие того времени не могло его пробить. Этот замок поднимался со дна котловины и возносился своей сторожевой башней над всеми окружающими скалами. Оттуда, из башни, видно было все море на далекое расстояние.
В замке не было ни одного открытого места. Строился он знаменитыми строителями, захваченными пиратами. В нем были приспособления, позволявшие разом закрыть все отверстия и пустить в окружности воду.
В подвалы этого замка свозилось все самое ценное из похищенного пиратами. Тут были алмазные и золотые фонды — серебро хранилось в других местах — в замке его не знали. Там пили и ели только на золоте, и вся утварь была из золота. Там, где мы употребляем железо, владельцы замка не знали иного металла, кроме золота; инкрустации и украшения были из жемчугов и алмаза. Сюда свозили свою дань молодые пираты. Того, кто приезжал впервые, мой прапрапрадед вводил с завязанными глазами в ту гавань, где мы остановились. Его спускали на берег и взваливали ему на плечи огромную бочку, какую только под силу было нести, и еще две бочки давали двум его товарищам по ремеслу.
С завязанными глазами их приводили в замок. Там торжественно встречали.
Повязку снимали в «зале встреч». Старший из пиратов приветствовал молодежь. Бочки относили в подвалы, где ставили в ряд с другими. Затем начинался пир. За столом сидели только те, кто сумел наполнить бочки — одну золотом, другую жемчугами, третью алмазами. Остальные пираты им прислуживали, лишь мечтая о счастье когда-нибудь сесть за стол.
Лишь тот, кто доверху наполнил одну из бочек, получал право идти в замок с открытыми глазами.
Тут, в замке, снаряжались все экспедиции для выручки пострадавших, все золото на подкуп шло отсюда. Пираты знали высокую цену этой товарищеской помощи — и замок был мечтою каждого из них.
Кто погибал — бочки того безвозвратно поступали в общий фонд. Кто уходил от ремесла, мог половину брать с собой.
Вот какой это был замок! Судя по всем описаниям, он был в этой котловине. Сегодня, выше, я нашел остатки петель от бывших ворот, — и, к величайшему изумлению слушателей, которые во время рассказа переползали от своих костров поближе к капитану, он показал кусок железа, который, несомненно, когда-то был частью петли для ворот.
Когда, капитан кончил, стояла мертвая тишина.
Все взоры обратились к котловине — и заледенели. На поверхности начали вырастать седые головы. Волосы были взлохмачены, и пряди рассыпались, подобно медузам, точно верхушки, кроны, каких то гигантских стволов. Лица напоминали старых сов. Вместо носа гигантский клюв, и глаза, горевшие зеленоватым блеском. Число их все росло. Посередине стоял огромный белый круглый стол — они склонили к нему свои головы и время от времени опускали носы, точно клевали. Их было много. Кругами расходилась их рать.
Все это ощущалось реально. Почти весь отряд был убежден, что рассказ капитана вызвал духи умерших, собравшихся с целью защитить свои сокровища.
Все молчали, невольно жались друг к другу. Это видение продолжалось с полчаса и стало понемногу бледнеть. Сначала исчезли дальние гости, потом ближние, покосился белый круглый стол — и куда-то уплыл.
Отрядом овладел суеверный ужас. К тому же, гасли костры, луна ушла и было поистине жутко. Молчали.
Макс и Аконт что-то записывали и рисовали при свете догорающего костра.
— Ну, пора и спать, — спокойно, точно ничего не было, сказал Макс.
Этот спокойный, трезвый голос, говоривший такую обыденную вещь, не сразу дошел до сознания, но он разбудил, он внес новую струю — и, когда Макс повторил свое предложение, отряд, не проронив ни единого слова, поднялся и, стараясь держаться парами, отправился по своим палаткам.
Долго, очень долго, слышен был в палатках приглушенный шепот.
На следующее утро все проспали. Когда отряд вышел к утреннему завтраку, солнце уже стояло высоко.
Надо было возобновить запасы провианта. Значительная часть отряда под предводительством Человека и при участии почти всей его семьи, сошедшейся с отрядом, отправилась на сбор плодов и ловлю птиц.
Среди дочерей Человека — одна была особенно хороша. Тело ее меньше других поросло волосами и сквозь прозрачный покров видна была нежно-розовая кожа. Черты лица были правильны, лоб почти человеческий, а переносица более приподнятой, чем у остальных детей Человека. В человеческом обществе мимо нее не прошли бы без внимания, ее отнесли бы к разряду своеобразных, но все же красивых женщин. И «Чуткий Нос» относился к ней далеко не безразлично. Он защищал ее от обхаживаний, т. е. защищал для себя и, пользуясь своей физической силой, держал остальных на дистанции. И девушка-обезьяна, которую Человек называл Лора, не оставалась безучастной к вниманию. Она приносила ему лучшие плоды. Сидя высоко на дереве, игриво бросала в него разную мелочь — незрелые плоды, сучья… Ей импонировала его сила, но она считала его по-своему неуклюжим. И эта мешковатость будила в ней нежные чувства.