Кто прекратил жизнь? Кто так тщательно сохранил эти эмблемы красоты и молодости? Кто и к чему так расточительно богато наградил умерших, нет, вернее, убитых?
Позы были далеко не молитвенные. Каждая лежала по-своему. Одна со строгим лицом, упрямым взглядом и сжатыми пальцами; другая, далеко раскинув руки и полуоткрыв рот; третья, закинув назад голову и вся поддавшись корпусом вперед.
Нет, положительно можно было сказать, что тут работал не только бальзаматор, высокий и тонкий знаток своего дела, но в деле участвовал и художник, и скульптор, глубокие знатоки женской души. За первым кругом шел промежуток и начинался второй круг — и тут стояли двенадцать кроватей. На шести лежали японки, на шести китаянки.
Когда геолог случайно поднял глаза на потолок, его поразила красота работы. Там были фигуры, скульптурно оформлявшие и разрабатывавшие различные эротические моменты — это было евангелие страсти. И всюду цветы и цветы; виноград гроздьями свешивался с потолка. И цветы, и фрукты были так же искусно сохранены, как лица и тела красавиц.
Над каждой кроватью был эротический сюжет из жизни племени, народа, нации, которой принадлежала красавица.
Мистер Нильсен писал в блокноте без конца. Он надеялся найти имена и фамилии — с этой целью осмотрел тщательно все кровати, громко и непосредственно восхищаясь тонкостью работы. Он залез даже под кровать — но нет! Имен история не сохранила.
В третьем ряду было шесть пустых кроватей. То же золото, но еще без рисунка — они ждали своих повелительниц.
За последним рядом шла стена, сводом переходившая в потолок. На стене были барельефы, посвященные все тем же темам.
Николай не мог отказать себе в удовольствии погладить один барельеф. К удивлению, барельеф конфузливо отступила открыл дорогу в небольшую комнату.
Первым юркнул мистер Нильсен.
— Клянусь, — воскликнул он, — ничего подобного я не встречал!!!
Действительно, это были единственные и неповторимые произведения искусства.
На кровати набальзамированными лежали мужчина и женщина. Их позы без слов и объяснений говорили о том, что происходило. В спине мужчины торчал кинжал, на рукоятке которого были выгравированы какие-то непонятные знаки.
Тут не было никаких украшений: в углу стояла простая дубовая бочка, доверху наполненная золотом в слитках и монетах.
Стены и потолок были совершенно гладкие.
Начали ощупывать остальные барельефы и нашли еще пять аналогичных комнат.
Осмотр больше ничего не дал.
Уже поднимались наверх, когда на лестнице, ведшей из подвала, появился тот мужчина, которого Макс связанным передал на берег.
Его давно развязали, он принимал участие в общей жизни, но сговориться с ним никто не мог. Угрюмый и сосредоточенный, он целыми днями бродил по острову. Впечатление было такое, точно он что-то ищет.
К концу сегодняшнего дня он набрел на разрытую яму; спустился по лестнице; потом повелительным движением взял фонарь у одного из матросов и быстрым, уверенным шагом направился в круглый зал, а оттуда вниз в подвальное помещение.
Таким его никогда не видели. В фигуре была властность. Он отодвинул Петро, шедшего впереди, и сделал жест, приглашавший следовать за ним.
Переглянулись. Ведь истории этого человека Макс не рассказал. Его считали просто не в своем уме. Приглашение было столь властным, и вся фигура дышала такой самоуверенностью, что колебание было очень кратковременным, — все последовали за ним.
Он подошел к центральному катафалку, прильнул губами к губам красавицы и показал пальцем на нее, потом на себя — выходило вроде того, что «она моя».
— Парень рехнулся окончательно, придется его связать, — сказал инженер.
Еще не отзвучали последние слова, как присутствующие поняли, что пришедший хорошо знает эти места и чувствует себя тут хозяином. Он приподнял две доски вблизи кровати и все увидели новую лестницу, которая вела во второй подвал.
«Черный дядя», как его прозвали за огромную черную бороду, спустился первым.
Сойдя с лестницы, он назвал какое-то имя, но никто не откликнулся.
— У него все же чердак не в порядке, — подумал инженер и поделился этим предположением с геологом.
— Он не меньшая загадка, чем весь этот городок. И где только «Искатель» его откопал?
Пока они обменивались этими мыслями, Черный дядя обошел комнату и, не найдя, кого искал, выругался, судя по интонации голоса, и поставил фонарь на стол.