Яхта тронулась. Три дня стояла прекрасная погода. На рассвете четвертого в воздухе почувствовалось что-то недоброе. Легкий ветерок нежно, точно лаская, рябил гладь океана. Издали подходили волны побольше. На горизонте появились белые гребни. Ветер нарастал, он уже трепал паруса, а волны лизали корпус яхты. Упали первые крупные капли дождя.
Через час-полтора шторм разыгрался. Он бросал яхту, как щепку, из стороны в сторону, то вознося ее на вершину волны, то низвергая в бездну и, словно из ведра, поливал ее потоками дождя. Яхта погружалась носом глубоко в воду, трещала от ударов набегавших валов, но не сдавалась.
Стоять на мостике нельзя было. Капитан и его помощник, отчаявшись в этой борьбе, отдали себя в руки судьбы. Улучив момент затишья между валами, капитан ушел вниз.
И следом набежавшая волна, точно она только и ждала его ухода, слизнула с палубы все, что на ней было, оставив лишь одни трубы. Капитанская будка с рулем, с компасом, все добавочные установки — все ушло. Каким-то чудом удержалась только лодка. Теперь волны могли свободно перекатываться через палубу, рыча при столкновении с лодкой и трубами.
Когда шторм прошел, на палубе не оставалось приборов для ориентировки. Научные консультанты лишь очень приблизительно могли определить местонахождение судна. Яхта была сильно потрепана и требовала серьезного ремонта. Надо хоть куда-нибудь пристать. «Разведчик» выбросился на первый попавшийся берег.
Восстановили радио, и весь мир облетело известие:
«„Искатель“ взорвался, „Разведчик“ сильно пострадал, ждем…»
На этом оборвалось радио.
И если бы «Искатель» в этот момент рыскал в эфире, он наткнулся бы на это известие.
Шторм для «Искателя» прошел безнаказанно. Он был в надежной гавани. Природа, как бы в компенсацию за безнадежность подхода к острову, наградила его этой изумительной гаванью.
Под ее защитой нечего было опасаться штормов. Это была коробка, со всех сторон защищенная скалами, и лишь в двух местах открытая для входа и выхода. Створки отверстия находили одна на другую, и сильная буря гуляла в гавани лишь легким ветерком.
Сойти на берег, однако, нельзя было. Там властвовал шторм. Да и дождь не располагал к высадке.
С того дня, когда впервые в истории мира был рассеян туман и предательство чуть не погубило всего дела, Макс не переставал думать об экипаже.
Был ли слесарь одиночкой в этом деле, или он только один из шайки? Какая цель у предателей? Чьи они наймиты? Все эти мысли особенно волновали его в дни вынужденного безделья.
Яхта превращалась из мирного корабля в поле военных действий. Вместо товарищеской атмосферы — напряженное состояние подозрительности.
Аконт и его изобретения кому-то мешали. Предателей или предателя надо было проследить до конца.
Предательство сильно волновало команду. В ее среде только и говорили: мог ли слесарь все это сделать? С какой целью? Один он или есть сообщник?
У каждого было ощущение осторожности, точно предатель сидит тут, рядом.
У Макса не было никаких улик; нет следов, лишь одни догадки. Он решил воспользоваться свободным временем и ближе познакомиться с командой.
Все, по одному, были вызваны в каюту Макса. Были сняты оттиски пальцев, записана биография с их слов, и на каждого заведен формуляр.
Создавалась тревожная атмосфера — надо было отобрать небольшое ядро, на которое можно будет безусловно положиться, а сомнительных отдать этому ядру под надзор.
На все эхо ушли те дни, когда в открытом океане свирепствовала буря.
Наконец, погода успокоилась. Макс сделал распоряжение о высадке. По заверениям капитана, никаких опасностей ни со стороны людей, ни со стороны зверей не было. Тридцать пять лет тому назад, когда он бывал на острове, там не было никого, кроме птиц, живших здесь огромными стаями. Это было тем более странно, что в глубине острова виднелась прекрасная растительность.
Осторожность и предусмотрительность прежде всего, рассуждал Макс — и поэтому высадившийся отряд был снабжен оружием и патронами в достаточном количестве.
Пристань из камня, сложенная, по преданию, много веков тому назад, почти не изменилась. Высадка не представляла труда.
Высадились почти все. На яхте были оставлены дежурные и связь. После бури прибрежная полоса казалась свежевымытой. Песок был хороший, мелкий. Щебня почти не встречалось. В разных местах валялись обломки скал, иные в обхват и больше. Сглаженные бока некоторых из них свидетельствовали, что океан долго бил и катал их, прежде чем выбросить.
О недавней буре говорили выброшенные рыбы, огромное количество крабов и… доски. Доски окончательно убедили капитана в гибели «Разведчика» — о чем он поспешил поделиться с Максом.