— Скажу откровенно, профессор, — резко прервал собеседника полковник и раздраженно встал с кресла, — я считаю все сказанное вами полнейшим бредом. Фантазии и паранойя — вот кредо ваших так называемых исследований. Объяснять бессмысленные и нелогичные поступки людей можно только их глупостью. Никакие черви и вирусы для этого не нужны. Какие именно черви живут в пешеходах, переходящих трассу над подземным переходом у моего дома? Каждую неделю я вижу там свежий труп. А теперь я еще ясно вижу, на что тратятся немалые казенные деньги. И вы еще смеете говорить мне об упадке науки!
— Вы не понимаете, это гораздо более серьезный вопрос, чем вам показалось. Несколько наших сотрудников уже погибло при странных обстоятельствах…
Тщедушный профессор еще что-то говорил, говорил… Тыкал своими сухонькими ручонками в графики и экраны мониторов. Полковник почувствовал, как дикая ненависть овладевает им. Эти старомодные ученые дармоеды бредят какими-то инопланетными вирусами и хитрыми паразитами, выкачивая последние деньги из обескровленной России на свои идиотские исследования. Мерзкие корыстные ретрограды. Этому пора положить конец.
— У меня предчувствие, — продолжал лепетать профессор, — что в скором времени на науку начнет всплывать компромат. Будет из неизвестных источников появляться подправленная информация о коррупции и обмане в науке, будет выкладываться выдернутая из контекста личная переписка ученых по научным вопросам, из которой обыватель сделает вывод о том, что за всеми миллиардными политическими и экономическими аферами вроде озоновой дыры или глобального потепления стоят именно ученые. Будет пропагандироваться иррациональное мировоззрение, уничтожаться логика и здравый смысл, восторжествует религия…
Полковник позеленел от злости. Комок ярости подступил к горлу. Эта ничтожная продажная ученая тварь ради своих грантов все готова перевернуть с ног на голову. И это в то время, когда настоящим серьезным ученым, будущему страны — таким великим изобретателям как Петрик, Гаряев, Грабовой, Шипов, и многим другим — не пробиться через окостенелые структуры устаревшей науки. Эти консервативные профессоры и академики — враги новой России, враги народа. Их надо остановить. Полковник, уже не отдавая себе отчета в происходящем, выхватил именной пистолет и выстрелил прямо в голову старого ретрограда. Смешно лопнули очки. Мозги болтливого профессора запачкали стену.
Вспышка ярости прошла быстро — симбионт выпустил в кровь токсины, вызывающие эйфорию. Полковник удовлетворенно усмехнулся. Паразит внутри него усмехнуться не мог, он действовал бессознательно, повинуясь лишь стремлением выжить и распространить свои гены. Это была новая, удачная мутация паразита.
Дело в шляпе
— Что сегодня, — спросил я, — морфий или кокаин?
Холмс лениво отвел глаза от старой книги с готическим шрифтом.
— Кокаин, — ответил он. — Семипроцентный. Хотите попробовать?
— Благодарю покорно! — отрезал я. — Мой организм еще не вполне оправился после афганской кампании. И я не хочу подвергать его лишней нагрузке.
Холмс улыбнулся моему возмущению.
— Возможно, вы правы, Уотсон, — сказал он. — И наркотики вредят здоровью. Но зато я открыл, что они удивительно стимулируют умственную деятельность и проясняют сознание. Так что их побочным действием можно пренебречь.
— Но подумайте, — горячо воскликнул я, — какую цену вы за это платите! Я допускаю, что мозг ваш начинает интенсивно работать, но это губительный процесс, ведущий к перерождению нервных клеток и в конце концов к слабоумию. Вы ведь очень хорошо знаете, какая потом наступает реакция. Нет, Холмс, право же, игра не стоит свеч! Как можете вы ради каких-то нескольких минут возбуждения рисковать удивительным даром, каким природа наделила вас? Поймите, я говорю с вами не просто как приятель, а как врач, отвечающий за здоровье своего пациента.
Шерлок Холмс не обиделся. Наоборот, наш разговор, казалось, развлекал его.
— Мой мозг, — сказал он, опершись локтями о ручки кресла и соединив перед собой кончики растопыренных пальцев, — бунтует против безделья. Дайте мне дело! Дайте мне сложнейшую проблему, неразрешимую задачу, запутаннейший случай — и я забуду про искусственные стимуляторы… Я не могу жить без напряженной умственной работы. Исчезает цель жизни. Посмотрите в окно. Как уныл, отвратителен и безнадежен мир! Посмотрите, как желтый туман клубится по улице, обволакивая грязно-коричневые дома.