Выбрать главу
Метель. Метель. Безлюдье и мороз. А рядом — оборотень, не Христос!
Свободой тайной больше не вздохнуть, Уйти, уйти. Последний страшный путь!
С усильем выпрямившись во весь рост, Он слышит революции норд-ост,
Что, смешиваясь с зовом прошлых лет, Творит из музыки невыносимый бред.
И полумертвый, скорбный человек Идет, идет сквозь петербургский снег,
Вдоль опозоренных дворцов и колоннад, Чтоб не вернуться в этот мир назад.
1922–1942

«Осень. Петербург. Музыка…»

Осень. Петербург. Музыка. Вечереющая Нева. Строфы Блока. Гордый профиль Ахматовой.
Последнее головокруженье. Легкий золотой локон. Последняя мелодия Грига.
Скудное золото Летнего Сада. На вокзале несколько слов И тяжелая, осенняя роза.
1921

«Это розы плакучей…»

Так мне хочется, чтобы Появиться могли — Голубые сугробы С Петербургом вдали.

Анна Ахматова

Это розы плакучей Голубая слеза. Это — небо и тучи, За Невою гроза.
Уходили солдаты, Грохотал барабан. Парадизом крылатый Прогудел ураган.
Но при чем же тут роза И слезливая грусть? Лучше это бы прозой… Не поймут? Ну и пусть.
Только русской землею Поклянись и молчи. Присягать — к аналою. Там в подвал палачи.
Там не розы. Колючий Адский чертополох. Может, это и лучше, Что на оба оглох.
Маршируют солдаты В петербургскую ночь. Петушиный трикраты Клич. И призраки прочь.
От мужичьей запевки Слезы градом текли. А валдайские девки Рукавами трясли.
Там — в солдатстве — Державин, Там — насмешник Мишель. И Пиндару кто равен, Чья всех слаще свирель.
Вырвись, вырвись из круга В эти грозные дни. Душной блоковской вьюгой Затяни, захлестни!
Вьются конские гривы, Цуг проезжий пылит. Там какой-то служивый У шлагбаума стоит.
Светит тонко и остро Над снегами звезда. Мчится граф Калиостро Из столицы. Куда?
Разве купишь за деньги Повесть этих времен Где Растрелли с Гваренги, Монферран, Камерон.
Завтра — новые люди, Завтра — новый рассвет. Завтра — в уровень с грудью Наведут пистолет.
Ты — чухонскою басней, Колдовском чепухой, Все надменной, прекрасней Просияй надо мной!
1954

Отрывок

Холод гранитных подъездок, Просторы туманных проспектов, Где проносились кареты И скакали кавалергарды.
А дальше — серое зданье, Где собирались декабристы. Суровая площадь, Где Достоевского шельмовали.
Пушкинская Россия! Блоковский Петербург! Тонешь ты в снежных вьюгах, Цветешь весеннею розой!
Вячеслава Иванова «Башня», Белые, томные ночи. И полночь, в «Бродячей собаке» Петербургская богема.
Медный Всадник, Исаакий, На Невском шумят экипажи. Ты встаешь из мрака забвенья В строфах поэтов.
Гудишь тем пароходом, Что под мост проползает По Неве серебристой Прямо в закат огромный.
1965

«Сначала — черная вода…»

Сначала — черная вода И пена под мостом. Потом — бежать, бежать. Куда? Родной оставить дом…
И, прежде тихий, Летний Сад Стал грозным, шумным стал. Так — сорок лет тому назад И в памяти провал…