«Я знаю, знаю — не придешь…»
Я знаю, знаю — не придешь,
Не постучишь в окно.
А там дождя сырая дрожь
И музыка в кино.
Там жизнь чужая хороша
И празднично светла.
Зачем, изменница душа,
Ты к краю подошла?
Зачем с насмешкой мне даешь
Бумаги чистый лист?..
В окне дождя сырая дрожь
И ветра скользкий свист.
«…и праздничная скука; дождь, туман…»
…и праздничная скука; дождь, туман.
И елка с пестрыми стеклянными шарами…
С Атлантики несется ураган,
Свистящий в печке и оконной раме.
Темнеет. Пряники грызу от скуки.
Устал писать. Глаза устали, руки.
Всегда так в праздник. Вспомнил обо всем
Чем был богат. Какой-то душный ком
Воткнулся в горло. Сумерки все глуше…
Мне надо стать бесчувственней и суше…
«Быть может много лет, как миг один, пройдет…»
Быть может много лет, как миг один, пройдет,
Мы, встретившись, друг друга не узнаем.
И будет день как день, и год как год,
Погода та же, темная, больная.
Декабрь и липкий мрак. И крыши все в снегу.
Дела и люди. Книг бесценных строки.
И тех же поездов в пространствах долгий гуд,
И скудный свет на пасмурном востоке.
И мы поймем, вмешавшись в суету:
Все та же жизнь, ничтожная, пустая,
Ловя прекрасный бред, сверкнувший на лету,
Мучительно о чем-то вспоминая…
«Черный сад в снегу новогоднем…»
Черный сад в снегу новогоднем.
Почему я весел сегодня?
Потому что забыл, забыл
Свежий снег на гребнях могил,
Синий снег на церкви покатой…
И опять ворожат закаты
Над январской тихой землей,
Над забвеньем и надо мной.
Утешенья прошу у Бога,
Отдохнуть я хочу немного…
«Запомнилась мне песня…»
Запомнилась мне песня,
Что русский пел шофер.
Есть много интересней,
Прелестней и чудесней,
Что вложены в размер
Мелодии и ритма,
Погоды и людей —
Симфонии, молитвы
С эссенцией идей.
А эта привязалась
Как муха, как комар.
И долго оставалась,
Пока пришла усталость,
Постель и сон-кошмар.
Все это от шофера?!
Не призрак ли шофер?!
Всему есть будто мера —
Забвенье например!
Но знаю, что услышу
Ее опять в окно —
Споют коты на крыше.
И лихо будет лише
Как горькое вино.
Нет ни гудков, ни стука.
Постель. В окне луна.
«Разлука ты, разлука,
Чужая сторона»…
«Ничего не будет…»
Ничего не будет…
Ни прощенья, ни воскресенья,
Ни даже крохотного утешенья.
Останутся только люди
(Неандертальские чучелы!),
Суета, конференции, рынки, синема…
А то, что всю жизнь мучило,
Эта подземная тьма,
Недомоганья, разуверенья,
Проза, стихотворенья,
Фамилии, имена, отчества,
Домик в сад и окно — Все уйдет.
И будет одно
Одиночество…
«Пусть книги лгут, но все же что-то есть…»
Пусть книги лгут, но все же что-то есть,
Хоть смутное, хоть еле ощутимо…
Изгнанье, ложь, поруганная честь —
Пройдут, пройдут, как жизнь проходит мимо.
А человек подводит злой итог,
Сбивается. И вновь припоминает.
И думает: «Что, если спросит Бог?» —
И мысленно он Богу отвечает.
«В Петербурге, давным-давно…»
Леониду Страховскому