Ее спокойный, расслабленный тон подействовал на Эдварда неожиданным образом, словно какой-то восточный дурман: в голове стало душно и легко, и с особой четкостью ощутился мерзкий холод липнувшей к телу мокрой одежды. В конце концов, что в этом такого? Ему все равно уже падать ниже некуда – к тому же, оба они взрослые люди – и она ведь сама это предложила…
Будто в бреду, Эдвард стянул себя сапоги, штаны и рубаху, сделал несколько неверных шагов и с наслаждением плюхнулся в горячую воду. Давно забытое удовольствие сперва вымыло из его сознания все связные мысли, и лишь затем он различил чуть заметно повеселевший голос:
– Лучше?
Эрнеста находилась совсем рядом с ним – бочка, хоть и достаточно вместительная, оставалась лишь бочкой – и ее стройное, гладкое темное тело, все его линии и формы оказались полностью открыты его взгляду. На мгновение перед внутренним взором Эдварда возник образ Мэри – мягкие нежные руки, белая кожа, глаза цвета драгоценнейших сапфиров и ровные волны золотых кудрей – что, если бы она точно так же… Нет, никогда он не смог бы даже представить ее в подобном состоянии! Пиратке и дочери пиратов, бесстыдному порождению Нового Света, не знающей элементарных правил приличия, в достойных семьях впитываемых с молоком матери, не видящей ничего дурного ни в своем поведении, ни в способе заработка грабежом и убийством, позволительно так себя вести, но не ей, его непревзойденному идеалу, светлому ангелу, его…
Эрнеста, закончив растираться мокрой тряпкой, которой же и зачерпывала воду, вооружилась какой-то склянкой и стала из нее поливать волосы какой-то субстанцией, слабо отдававшей цветами и заметно сильнее – запахом каких-то трав и солью. Затем взяла в руки гребень, а склянку бесцеремонно вручила Эдварду:
– Держите. Вам тоже не помешает вымыть голову.
– И часто вы… пользуетесь этим средством? – хмуро отозвался он, рассматривая склянку не без сомнения. Эрнеста тряхнула мокрыми волосами, даже теперь не утратившими обычной пышности:
– Я все-таки женщина и не хочу, чтобы на меня нельзя было взглянуть без отвращения. Хотя, надо признаться, периодически возникает желание побриться наголо, – хмыкнула она, с усилием прочесывая спутанный локон на затылке. Эдвард, растерявшись, буркнул:
– Вам больше идет так. С волосами, я имею в виду.
– Ага. Только поэтому я их и терплю, – отложив гребень, она снова потянулась за тряпкой. Вымытые волосы сразу же начинали благодарно виться в длинные волнистые плети, с кончиков которых капала вода. Покончив с мытьем, Эрнеста первой выбралась из бочки, наскоро надела чистые штаны и рубашку, подхватила с пола мокрые вещи и распорядилась:
– Сейчас повешу все и вернусь, а вы пока устраивайтесь на сундуке. Сменный тюфяк, подушка и простыни внутри.
– Хотите сказать… Я не собираюсь ночевать здесь! – побледнев, возмутился Эдвард. На лице девушки не дрогнул ни один мускул:
– Как хотите. Тогда возьмите только простыню, завернитесь в нее и ступайте в кубрик. Думаю, ваши товарищи отнесутся к этому с больши–им пониманием, – с усмешкой прибавила она, закрывая за собой дверь.
На палубе все еще было промозгло и сыро, но, во всяком случае, тихо: волны почти улеглись, и в стремительно сгущавшихся вечерних сумерках легко было представить, что никакого шторма на самом деле и не было. На капитанском мостике виднелась одинокая ссутуленная фигура Рэдфорда, чуть заметно покачивавшегося за штурвалом в такт движению корабля. Развесив вещи на растянутом возле камбуза канате, куда меньше всего долетали соленые брызги, Эрнеста незамедлительно направилась к нему:
– Джек, ты чего? Тебя же ноги не держат, иди отдыхать!
– Я… Я всех отпустил. С вахты. Пусть отоспятся, хорошо сегодня поработали. Ты тоже… иди. Мы с мист… ром Макферсоном сами… подежурим, – с трудом фокусируя на ней взгляд так и норовивших захлопнуться глаз, пробормотал Рэдфорд. Эрнеста решительно приобняла его за плечи:
– Джек, пошли спать. Раз такое дело, мы эту вахту с мистером Макферсоном сами отстоим.
– Н–нет… Нет. Ты уже два дня подряд была. Сам, я сам…
– Это не обсуждается, – девушка мягко, ненавязчиво подпихнула его в сторону от штурвала и по направлению к капитанской каюте. – Твой Генри наверняка уже десятый сон видит, да и мистеру Дойли без меня уютнее будет.
– Т–ты что, во… вобоб… вообще никогда спать не хочешь? – растерянно поинтересовался Джек, зевая и потирая ладонью слипающиеся глаза. Эрнеста невесело усмехнулась: