— Тебе здесь разве плохо? — Локлан заглянул в серые глаза собеседника, будто надеясь увидеть в них то, что видел и о чем думал тот. Глаза смотрели прямо перед собой, не замечая Локлана, сквозь него. — Если хочешь, мы бы, наверное, смогли подыскать тебе хорошую жену. Или ты женат?
Вил пожал плечами, посмотрел на свои руки и оглянулся на узкий проем окна. Локлан повторил вопрос.
— Да, есть жена, — кивнул Вил. — Мэри зовут. Добрый жена, — и, подумав: — Был добрый. Щас не знаю я. Кто гроб делал, кто клал, зачем клал? Ничего не знаю.
— Тогда тем более нужно новую найти! Судя по всему, ты немного от этой перемены потеряешь. А торговцы у нас на хорошем счету. Будешь в своем доме жить. А можешь у меня тут остаться. В замке понадежнее будет. — Локлан вспомнил, что назавтра у них с отцом назначена встреча с Хейзитом. Интересно, что тот придумал? — Посуди сам, куда тебе спешить, когда скоро зима? У тебя дома бывает зима? Снег?
— Да, холод, лед, скот гибнет, плохо.
— Вот видишь, а у нас скот не гибнет. Мерзнет — это да, но зим мы давно уже не боимся. Да и на заставах, как ни странно, обычно спокойнее делается. Шеважа от снега и холода по своим берлогам прячутся, носа не показывают.
— Значит, спокойно? — сделал из услышанного собственный вывод Вил. — Можно уходить?
— Если бы ты знал, куда, то, наверное, да, — уклончиво согласился Локлан. — Но поскольку ни ты, ни я не знаем, где твоя Англи, я не могу послать с тобой своих людей, а без провожатых ты в наших местах точно погибнешь. Зимой многое по-другому.
— Да, и звезды тут другие, — кивнул Вил. — И луна другая. Все другое.
— Ну вот видишь. — Локлан похлопал его по плечу, призывая успокоиться и не тратить зря время. — Давай завтра об этом поговорим. Иди-ка лучше спать.
Вил как будто согласился, но, поднявшись было на несколько ступенек, остановился, повернулся к Локлану и, указав на его сумку, заметил:
— Надо кухня. Кухня можно?
— Разумеется. Я же давно предлагал. Сходи подкрепись. Только по замку потом не шатайся, сразу к себе иди. А то стражники теперь на боевом посту, нервничают, еще, того гляди, не за того тебя примут. И не увлекайся вином.
Вил, вероятно, поняв из сказанного не больше, чем ему хотелось, махнул рукой и стал спускаться по лестнице. Локлан продолжил путь наверх, с каждым новым шагом теряя недавнюю уверенность.
Вила он хотя бы через слово, но понимал. Рыжую воительницу он, сколько ни старался, не понимал вообще. Ее язык был словно отголоском языка вабонов, отраженным многочисленным эхом и вернувшимся в неузнаваемом виде: грубым, шипящим и свистящим, временами схожим с клекотом птицы, резким и неуловимым. Когда она не скрывала слез и говорила, всхлипывая через каждое слово, ее речь напоминала тихую дождевую капель по листьям, под которыми шипит выводок змей. Когда же верх над отчаянием в ней брала ненависть, ее слова превращались в град камней, чиркающих по стене и высекающих искры.
Перед тем как войти к себе в спальню, он допустил предательскую мысль: не послать ли за Фредой. Нет, та могла помочь, но могла и помешать. Тем более что он не собирается тратить время на разговоры, а хочет лишь накормить пленницу.
Так он думал, пока зажигал свечи в изголовье своей постели и шарил под рубахой, отыскивая ключ от чулана. Однако когда потянул на себя за щеколду позвякивающую железной ручкой дверь и, придерживая кожаную сумку с провизией, шагнул в темное, с виду необитаемое пространство, его охватил непередаваемый и необъяснимый трепет.
В ноздри ударил спертый запах лишенного окон помещения, перемешанный с запахом человеческой плоти. Чужой плоти. Ее плоти.
Это не было ароматом, приятно щекочущим обоняние, как неоднократно случалось с ним прежде, в объятиях нежных женских рук, когда, казалось, само тело сиюминутной возлюбленной источает едва уловимые токи, умело сдобренные травяными отварами и всевозможными медовыми притираниями, что сопровождают купальные обычаи особо внимательно относящихся к своей внешности вабонских дев. Не было это и вульгарным запахом продажной любви, подобным тому, какой он вдыхал в пору не столь уж давно закончившейся юности, когда сопровождал в нескольких лесных рейдах отца и по примеру старших дважды воспользовался услугами чудом допущенных в поход хорен.