Он нагнулся над пленницей и повернул к себе ее лицо. Жест, за который в прошлый раз он заработал звонкую пощечину. Сегодня он дался ему без труда. Девушка даже не открыла глаз. Она крепко спала пьяным сном и не догадывалась о том, что с ней происходит. Было бы жалко упустить столь удобный момент.
Сгорая от едва сдерживаемого возбуждения, Локлан провел ладонью по красивому, несмотря на разводы грязи, лицу, по тонкой шее, по голому, исцарапанному плечу, наконец, по груди, все еще надежно скрытой шкурой, и попытался непослушными пальцами развязать тесемки безрукавки. У него почти получилось, и он уже предвкушал чудо, которое увидит, когда проделает эту нехитрую операцию, много раз блестяще удававшуюся ему прежде, до конца, когда почувствовал подозрительный укол в шею и только сейчас заметил, что раскосые глаза с поразительно длинными ресницами пристально смотрят на него, а губы сложены в насмешливую улыбку.
— Шевельнись, и будешь убит…
Он не поверил, что это происходит с ним в действительности, но попытка двинуть рукой привела к режущей боли в шее.
Скосив взгляд, Локлан издал стон отчаяния. Если любовь сродни глупости, то он оказался глуп вдвойне.
Пока он, погрузившись в сладострастные мечты, возился с одеждой пленницы, та незаметно вынула из ножен его собственный кинжал и теперь держала так, что любое неосторожное движение Локлана только помогло бы ей пронзить ему горло. Свободной рукой она торопливо расстегивала пряжку его пояса, освобождая от основного оружия — меча. Можно было бы, конечно, испытать ее ловкость и постараться перехватить кинжал, но что-то в ее твердом взгляде говорило: не надо.
Покрывшись в одно мгновение холодным потом, Локлан позволил пленнице обезоружить себя. Судорожно соображая, что же предпринять, он удивился еще больше, заметив в глазах девушки смешливые искорки и услышав:
— Илюли боится. Сана побеждает илюли. Сана может убивать.
В голосе ее звучало торжество ребенка, в потешной схватке взявшего верх над взрослым.
Они застыли, глядя друг на друга.
Теперь во взгляде девушки читался интерес и нетерпеливое ожидание. «Что он предпримет в следующий момент?» Она сделала все, что могла, и тоже оказалась в тупике, вывести из которого ее могло только его подчинение, спокойствие или безрассудство. Но она не убила его сразу, и это тоже кое-что да значило. Скорее всего, она просто поняла, что это убийство не освободит ее от цепи и неминуемо приведет к собственной гибели. Зато их нынешнее положение замечательно способствует равным переговорам. Вот только о чем просить и на чем настаивать?
— Сана, я принес тебе еды и питья и не хотел причинять вреда. Если бы хотел, то давно бы причинил.
Нет, это должно было прозвучать вовсе не так. Сейчас это похоже на просьбу о помиловании.
— Без меня ты не получишь свободу. Опусти нож и отдай мне меч, пока не стало слишком поздно…
— Сана знает. Если Сана не убивает илюли сразу, потом трудно.
— Отдай мне оружие, и я не трону тебя. Клянусь. Если ты обещаешь, что не убежишь, я велю снять с тебя цепь. Ты расскажешь мне о том, что я хочу знать, а потом я отпущу тебя к твоим родичам.
— У Саны нет, куда идти. Сана одна. Илюли убили Ноджа. Сана не верит илюли.
— Мне жаль, Сана. Но я не убивал твоего отца. Вы первыми напали на нашу заставу. Мы защищались. Мою мать тоже убили шеважа. — Если ложь во спасение, почему бы не соврать? — Однако я не хочу мстить за нее тебе. Я только хочу поговорить с тобой. Тем более сейчас, когда узнал, что ты понимаешь наш язык. Отдай мне оружие и давай хотя бы на время забудем, кто мы.