– Родителей дома нету.
Он прошел к другому дому. Весь населенный пункт домов сорок. Дома разные. То маленькие укрепленные замки, то полуразвалившиеся саманные домишки под соломенными крышами. На улице, несмотря на каникулы и прекрасную погоду, не видно и не слышно детей. Такое впечатление, что маленький хутор вымер. Только дымок над некоторыми домами напоминал о присутствии людей. В один из таких и постучал Трубников, калитка сломана, забор повалился. Открыла согбенная старушка, испуганно и удивленно смотрела на него и слушала, пытаясь понять, кто он и что ему надо?
– Валера Самоковский пропал? – переспросила она, – это я во всем виновата! Дура окаянная! Зачем только все ему рассказала?
– Не понял, о чем вы? В чем вы виноваты? Объясните, пожалуйста. Я частный детектив, мне надо его разыскать. Помогите найти его. Вы его хорошо знаете?
– Еще бы! В детстве нянькала его, на руках носила. Матушке его помогала по-соседски. Да, ты заходи, казак. Ты же казак?
– Да, я казак. В Ростове живу, – ответил детектив, заходя в дом и разуваясь на круглом вязаном половичке у входа, – вы тоже казачка?
– Да, да! Эх, соколик! Плохие настали времена! Иди за стол я чайку согрею, блины есть.
– Где можно руки помыть?
– Вот же, рукомойник висит. Там есть вода. Мне Валера часто помогает – воду носит, а теперь кто поможет?
– Разве других соседей нет?
– Лучше бы их не было! Валентина дом продала, уехала в Ростов к дочери. А кому она дом продала? То ли азербайджанцам, то ли еще не пойму кому? С чужих краев приехали, с Кавказа.
– Если с Кавказа, то не азербайджанцы, – улыбнулся Трубников, сел за стол, сунул в рот блин.
– А може, цыгане. Живут за забором, ни тебе «здрасте», ни тебе «до свиданья». Детей множество, говорят не по-русски, хулиганистые дети. В школу не ходят. На той стороне три дома таких же. Заборами огородились, чем они живут? Нигде не работают. По ночам на машинах туда-сюда, туда-сюда! Ты понимаешь, сынок, в детстве моем все иначе было. Скоро калядки. Всем миром колядовали. Песни пели, смеялись, радовались. Село наше маленькое. Все друг друга знали. Если у кого беда случится, все на помощь бежали. А на свадьбе всем селом гуляли. Одним миром жили, одни песни пели. А эти не то что петь, они и говорить-то по-русски не могут. Дети вороватые, хулиганистые, Господи помилуй! Вроде бы живое село, люди живут, а жизни в селе нет. На праздники все по домам сидят. Я и вовсе выйти боюсь. Это в своем-то родном селе?! Не думала, что доживу до таких дней.
Нас старожилов очень мало осталось. Почти все старики. Самоковский мне всегда помогает. Ты блины с вареньем. Вкусное варенье, сад у меня хороший. Только садом и держусь пока. Пока силы есть за ним ухаживать. Валера пришел, я просила его мешок сахара купить для меня. Он же на машине, в багажнике можно. Он сахар привез. Вон мешок стоит. Я ему обо всем и рассказала. Он как снег побелел. Я же не знала, что он не знал. Дура! Это через меня у него с Веркой скандал получился. Поругались они сильно под самый новый год.
– Что же вы ему рассказали?
– Вера – это жена его. Она очень набожная. Часто в церковь, только не в ту, что к нам близко, а в Ростов! Шутка сказать в Ростов! Иногда Валера ее отвозил помолиться, часто на автобусе утром уедет, вечером вернется. И я думала, что она в церковь помолиться. Только зачем в Ростов? Далеко же! А недавно поехала я в Ростов к племяннику. Детей своих нет. Племянник на Станиславского живет в старом доме. С ним поговорить хотела, може, к себе заберет? Одной тошно! А его дома нет. Замок поцеловала и пошла в кафедральный собор, что возле центрального рынка. Там у ограды церковной и встретила Веру.
Стоит, милостыню просит. Я ей говорю: «Верка, ты че? Сдурела? Это ты сюда всегда ездишь, чтоб милостыню просить? С ума сошла?» Живут они не очень богато, но и не бедно. Машина и свой трактор у Валеры. Он с весны до осени нарасхват, от зари до зари пашет.
– С какой нужды ты милостыню просишь?
Она мне очень спокойно отвечает, что деньги нужны для внучки.
Знаю я их внучку. Справная девчонка, улыбчивая. У нее мама и папа есть, разве не хватает? А она мне спокойно объясняет, что молодой девушке надо хорошо одеваться, чтоб хорошо замуж выйти. Так ты ей на одежки собираешь? Она отвечает, что не мое дело. Она ради родной внучки старается. Напомнила, что у меня вовсе детей нет, стараться не для кого. Пробрало меня сильно, но ей уже ничего не ответила. Домой на автобусе вернулась.
А вечером Валера с сахаром приехал. Давно обещал, а только в тот день привез. Я ему обо всем и рассказала. Зря рассказала. Он думал, что она молиться туда, что там иконы есть, которых тут нет. Ругались они сильно. Я пошла к Самоковским, хотела помирить их, ведь раньше они никогда не ругались, я же во всем виновата! Я таким злым Валеру еще ни разу не видела. Он не захотел со мной говорить. Я на порог вышла, стою и плачу, а они бранятся. Он ей кричит, что не осуждает за то, что она помогала Наташке, но как она это делала? Дескать, унизила и Наташку, и всех остальных. Кричал, что разведется с ней. Это он в сердцах кричал, не подумав. Они же недавно пятидесятилетие совместной жизни отпраздновали. Какой развод? Сгоряча кричал, не подумав. Я в ту ночь глаз не сомкнула, все плакала. Винила себя во всем.