- Нет, Элронд. Это очень сильные маги. Она может повелевать целыми стадами животных и заставлять их делать то, что ей угодно. И сама она очень сильна, как воин и охотник.
- Ну, это недостаточное обоснование. Для того, чтобы искать в этом мире неведомую нам магию, нужно гораздо больше. Во все времена были шаманы, способные подчинять себе волю животных. А битва с этой волшебницей тобою была все же выиграна, да ты и не хотел убить ее, как ты говоришь. Мне кажется, опасений нет. Это просто дикарка, забаловавшаяся зельями да заклинаниями. Ее увлечение Торином Дубощитом тоже не свидетельствует о ее уме и великой силе. Чем гномы могут привлечь великих магов? У них нет для того никаких достоинств.
- Не забывай, куда эти гномы держат путь. Высшие силы вполне могли прийти к ним на помощь из-за опасности разбудить дракона.
- Трандуил! Я убежден, ты заблуждаешься! Идея Торина опасна и глупа. Но высшие силы… Оставь! Неужто ты допускаешь идею о том, что мы за тысячи лет ни разу не столкнулись с этими силами и не узнали об их существовании и природе?
Позиция Элронда была понятна и, похоже, не подлежала перемене. К досаде для себя, Транди понял, что разбираться дальше в интересующих его вопросах он будет один.
- Владыка, скажи… Мне нужно разобрать истершиеся руны в этих книгах. Могу я заняться этим в библиотеке Ривенделла? И чем лучше воспользоваться? Порошками? Кристаллами?
- Друг мой! Все средства, что есть у нас, в твоем распоряжении! Если руны сильно истерты, используй лучше светящиеся кристаллы. Подбери нужный цвет, и их лучи сделают древние письмена понятнее для прочтения.
В полной темноте Трандуил подносил к нужным страницам цветные кристаллы — один за другим, стараясь найти нужный цвет. В свете розового камня часть рун стала четче.
«Четыре ростка из лона матери, первые дети, делящие мир между собой…»; «Сила жизни в их руках и в их власти»; «Земля, воздух и вода в единстве выше огня»; «Вечно возродятся из гибнущих чистых душ»; «Едино такое дитя в своем мире».
Место, где говорилось об ужасных чудовищах, истребленных многие лета назад, было написано другим языком, и руны там были наиболее истерты. Розовый свет магического кристалла не делал их четче — напротив, расплывались даже те знаки, что были видны при свете дня. Да и, положа руку на сердце, Трандуил признавался себе, что почти не знает этого языка.
Пятнадцать — там точно была цифра пятнадцать. Что она могла означать? Пятнадцать — перемен, переходов, перерождений? Суть отрывка становилась не понятной.
«Обретут новую силу… новых полубогов… Второе сердце, словно кристалл умножает власть…» Намерение? Волю? Силу? «Два сердца в груди покорят себе первозверей». «Но только третье сердце дает власть над детьми огня». «Дважды умноженный свет поразит огненного зверя».
Что же могло все это значить? Магию умножали какими-то кристаллами? Нужно поставить два кристалла, чтобы стать способным совладать с огненным зверем? Понять хоть что-либо было пока очень трудно. Наиболее таинственными оставались речи о нескольких сердцах. Эти магические кристаллы и сердца словно были одно и то же. Кристаллы, вложенные в грудь того, кто это совершил?
Выхода не было — восполнить пробелы в повествовании могли помочь лишь книги, написанные на том же языке, теми же рунами. Но найти такие древние фолианты в библиотеке Ривенделла было не просто. До самого утра эльф внимательно изучал все полки, но так и не нашел ни одной подходящей книги или свитка.
Два последующих дня также прошли в напряженных поисках. Элронд уехал по каким-то делам и не мог посодействовать с разгадкой. К тому же, чувства подсказывали Трандуилу, что он должен справиться с задачей сам и никого не посвящать в свои действия. Лишь к ночи третьего дня в Ривенделле в руках Транди оказалась одна очень древняя книга, содержащая отрывки, написанные на том же языке.
Кропотливо сопоставляя руны, перебирая варианты интерпретации, за восемь часов он сумел расшифровать небольшой отрывок из своего фолианта.
«Пятнадцатое поколение любимых детей погибнет в своем проклятии, уничтожив многие сути жизни, либо переродится в облике новых полубогов, уничтожив великое зло. Данное им второе сердце приумножит свет их силы и упрочит намерения. Даже первозвери подчинятся детям великой матери, но, утратив его, они вернутся к истоку. Огонь не подвластен им, и лишь та, в которой бьется три сердца, сможет взять верх над огнем, дважды умножить свет своего желания и поразить огненного зверя».
Вопросов оставалось больше, нежели ответов. И ни Элронд, ни даже истари не сумели бы помочь ему понять. К кому идти с этим знанием? Кто прольет на него свет? Фиа? Нет. Она ничего не знала. Торин говорил тогда, что Фиа не старшая и не самая сильная. Кто же та, что старше и сильнее? И как найти ее? Нужно было возвращаться назад — к той, видеть которую было больнее всего, ибо она нераздельно принадлежала другому. Но возвращаться придется: только так можно было понять, что за магия сокрыта даже от эльфов, и достаточно ли сильна эта магия, коли речь идет об уничтожении Смауга.
========== Часть 5, глава 2 ==========
Ночь опять спускалась над холмом, где был устроен грот, откуда Фиа еще три дня назад выгнала молодых, готовивших это чудное место для себя. Темнота окутывала уже не только уютное логово, но и засыпающий мир. Жить в этом мире — рядом с ней, вместе с ней, видеть ее каждую минуту и каждую ночь засыпать в ее объятиях — было волшебной сказкой. Это казалось и правда какой-то неведомой магией, целиком захватившей и душу и тело, окутавшей всю жизнь аурой ее силы и чистоты, унесшей сознание куда-то прочь ото всего, что было раньше. Этого не могло быть. Так не бывает! Но сны сменялись солнечными днями, вслед за которыми опять наступали ночи. И она была с ним. Изменившаяся, осторожная, иногда даже кроткая —, но неизменно величественная и не похожая более ни на кого. Она была сильной и умной, но теперь еще и вкрадчиво рассудительной. Она боялась вновь сделать что-то непоправимое, и прилагала усилия, чтобы казаться такой же, как все. Но только ей это почти не удавалось. Яркий свет янитаров Фиа даже в самые нежные и трепетные мгновения завораживал стойкостью, решимостью и бесстрашием. В своем общении с сестрами она уже ни на толику не могла измениться. Прекрасная владычица животного мира — единственная на весь белый свет.
Младшие архидриады занимались тем, что обучали гномов верховой езде не на пони, а на настоящих лошадях, ибо это умение было для всех очень важным. Первые шаги братьев на этом поприще были не всегда удачны — ведь лошади были еще и неоседланными. Но подруги терпеливо поддерживали их, демонстрировали свои умения, поясняли, как правильно общаться с животным. Старшие гномы только недоумевали при виде этих конных тренировок. Гном в их представлении вообще не мог удержаться на настоящей лошади, тем более без седла. Между тем, Кили всего за пару дней уже довольно успешно овладел новым искусством. Фили еще приходилось поддерживать. Младший же даже начал пытаться джигитовать.
Фиа долго улыбалась, любуясь забавами молодых. И, в конце концов, не удержалась, подозвала к себе жеребца и верхом направилась к ним. Встав бок о бок с новоиспеченным братом или племянником (ибо они так и не решили, кем считать друг друга), она сперва сама встала во весь рост на спине лошади, потом подала руку юноше-гному и также подняла его. Глядя в глаза Фиа, Кили сам не понял, как оказался на ногах. Кони пошли сперва шагом, потом чуть быстрее — почти что вскачь. Восторгу новоиспеченного наездника не было предела! Когда лошади остановились, Фиа на миг отпустила его руку, и Кили покачнулся теряя равновесие. В тот самый миг с воздуха его поддержала невеста.
Охотница что-то передала взглядом Фавелин и взяла в руки лук. Одна подбрасывала в воздух яблоки и шишки, вторая безошибочно сбивала их стрелами, балансируя во весь рост на гарцующей лошади. Такого искусства Кили даже представить себе не мог и теперь точно знал, к чему нужно стремиться. Да и вообще надо было побольше узнать от невесты дяди о ее искусстве стрельбы из лука. Часто ли выпадает на долю удача встретить такого мастера?