Церемония была долгой и сложилась не во всем гладко. В торжественной тишине вперед вышли трое самых родовитых гномов, представляющих разные кланы. Старший из них провозгласил, что все они собрались тут дабы засвидетельствовать церемонию венчания Торина, сына Траина, внука Трора из рода Дурина Бессмертного с его избранницей Фиа — ведущей свой род из далеких северных гор. С представлением Фиа, по понятным причинам, возникли проблемы, ибо у нее родословная отсутствовала в принципе. По понятиям гномов, Фиа была просто безродна. Далее, согласно правил, двое других ведущих должны были поведать всем о славных предках, подвигах и величии каждого из родов венчающихся. Первый гном долго рассказывал всем о войнах и славных временах правления многочисленных царственных предков Торина, начиная с самого основоположника рода. Второй, говорить которому предстояло после — о Фиа — с каждой минутой мрачнел, не понимая, как ему удастся сделать свой рассказ не менее содержательным. Сказав несколько слов, он замолк. В кромешной тишине уже слышался насмешливый шепот собравшихся. Торин гневно сверкал по сторонам глазами. Старейшина, представляющий Фиа, выпалил несколько слов о том, что Фиа избавила Одинокую гору от дракона Смауга Великого, чем и заслужила честь стать избранницей правителя Эребора. Большей глупости Торин и сам не слышал никогда. Впрочем, все это было уже не важно. Главный распорядитель церемонии спросил жениха и невесту, клянутся ли они в любви и верности друг другу. Ответы обоих прозвучали на редкость сбивчиво. Фиа явно плохо выучила заготовленные для нее слова. Торин же просто говорить не мог от охватившего его счастья и эйфории.
Далее королю полагалось сделать избраннице подарок в честь их бракосочетания. Руку Фиа украсило кольцо с огромным сверкающим камнем. Гномьи свадьбы не предполагали взаимного обмена кольцами или иными подарками, и со стороны Фиа формально ничего не требовалось.
В торжественной тишине их объявили супругами, Фиа назвали законной королевой Эреборского царства. Под гул приветствий и поздравлений они повернулись друг к другу, взялись за руки и скромно поцеловали друг друга. Фиа чуть пошатнулась в своих неудобных сапогах, мифриловая сетка в волосах зацепилась за корону Торина, и горе-невеста стянула со своей головы все украшения, включая корону. Каштановые кудри рассыпались по плечам. Тем, кто знал ее раньше, она в тот момент показалась много прекрасней. Большинство присутствующих же открыто потешались.
Привыкшая к тишине леса архидриада с трудом выдержала бесконечную цепочку поздравлявших, двумя руками держалась за Торина и глазами умоляла прекратить все это поскорее. Бронированные сапоги сковывали ее ноги, шея не выносила ожерелья, правая рука за все цеплялась огромным камнем в перстне. Прикасаться к золотым доспехам любимого ей тоже было не приятно. Между тем, впереди Фиа ожидала еще торжественная трапеза, во время которой она должна была нести на себе это бесценное облачение. Она с радостью бы сбросила его с себя прямо здесь, закуталась бы в свою меховую одежду и улетела куда-нибудь прочь на самом быстром скакуне. Но она обещала все стерпеть. В голове ее не укладывалась вся эта нелепица и бессмысленная глупость. По ее понятиям, брак совершался куда более приятным образом и уж всяк не на глазах у такого количества народу. Видимо, до конца понять «разумных глупцов» она не сможет никогда. За столом она ничего не ела. Царственный супруг шепотом велел ей хотя бы выпить вина, так как не прилично ничего не есть и не пить. Бокал королевы был до краев полон с начала торжества. Но только откуда ей было знать, что дамам приличествует лишь пригубить бокал? Она хотела как лучше — опустошила кубок залпом и вытерла рот рукой. Король Эребора глубоко вздохнул, но разве это все было важно? Теперь Фиа была его женой — по всем законам и правилам. Со временем она, бесспорно, привыкнет и освоится. Сейчас же нужно просто отпустить ее переодеться, и ей станет лучше…
========== Часть 6, глава 3 ==========
Освободившись, наконец, от надоевших «оков», почему-то считавшихся в мире разумных великими ценностями, Фиа не хотела возвращаться на пир хотя бы некоторое время, и сидела в одиночестве на уступе скалы. Был уже вечер, а значит самое главное позади, и она почти справилась. Неожиданно рядом с ней очутился хоббит. Со времен совместного похода в гору к Смаугу отношения их стали теплее и ближе, Бильбо не боялся ее, а она ему почти что доверяла. От этого странного человечка — единственного не гнома в команде Торина — и вправду исходило какое-то внутреннее тепло. Он был добрым, и он очень любил ее супруга. Фиа чувствовала это и не могла не ценить. К тому же, хоббит был забавным — маленьким, всегда босым, но очень шустрым и проворным. К счастью он не стал повторять поздравительных речей, от которых уже болели уши. Просто достал из кармана какой-то тряпичный сверток и протянул Фиа.
- Знаешь, он все равно предназначал это тебе. И будет лучше, если ты сама скажешь, что нашла это в сокровищнице. Поверь, так правда будет лучше. Эта вещь очень дорога ему, а на меня он бы набросился за то, что я не отдал ему ее сразу. Я не знаю, почему не отдал, правда. Решил передать тебе.
Фиа дотронулась до свертка, но почти сразу отдернула руку. Губы ее прошептали что-то непонятное: «Холод, зло!» Что она имела в виду? Сосредоточенные глаза волшебницы внимательно смотрели на сверток, но она не просила показать ей, что там. В немой тишине прошло несколько минут. Бильбо уже испугался, что она сочла его за вора, сокрывшего от Торина нечто ценное. Неожиданно архидриада сказала:
- Это злая вещь. Ее лучше унести отсюда прочь.
- Да нет же! Посмотри! Он правда очень ждет этой находки…
- Унеси! Уничтожь! Здесь не должно быть… Может случиться беда.
Странные чувства поселились в душе Бильбо. Но ведь она обладала магией, и ей лучше было знать. Унести, уничтожить? Что же будет потом? Ведь Торин не успокоится, пока не найдет этот камень. Поразмыслив, хоббит решил не делать пока ничего, а при первой же возможности посоветоваться с кем-то мудрее себя: с Гэндальфом или Трандуилом. Аркенстон оставался у него, в горе. И — не то случайно, не то слова Фиа и правда стали пророческими — беда не заставила долго ждать себя…
Торин объявил, что торжества по случаю возрождения Эреборского царства и его свадьбы продлятся всю неделю. Блюда с яствами сменяли друг друга и вино лилось рекой уже третий день подряд, когда Фиа тихо спросила его, смогут ли они отправиться домой по прошествии этой недели. Вопрос застал короля врасплох, и, войдя уже в роль верховного правителя, он просто ответил жене, что теперь их дом здесь, и никуда они не поедут. Фиа замолкла и исчезла из пиршественного зала. Лишь ночью им удалось вновь поговорить. Она напомнила, что у нее есть в этом мире свои священные обязательства, и будет справедливо, если они всегда и везде будут сопровождать друг друга. Она ведь выполнила его условия, значит теперь его очередь. К тому же, он, видимо забыл, что она не может постоянно жить в подземелье, без солнца, света и природных сил. Добрые количества вина дурманили голову гнома, и божественная супруга так и не дождалась никакого компромисса. Его долг был править тут, а ее долг — жить с ним. Да и разве ей плохо в Эреборе? Это была первая ночь, когда она не осталась с ним и исчезла. Проснувшись поутру один, Торин долго вспоминал, чем он так обидел ее. К счастью, она вернулась и прилюдно вела себя, будто ничего и не случилось. Только почти не глядела на него, танцевала с другими мужчинами и обставила всех в его любимом состязании по метанию кинжалов.