- Нечего мной гордиться. Бильбо, я на грани срыва. Я мысленно предаю свой народ, я мечтаю о том, чтобы уйти. Фили и Кили тоже уже заявили мне, что просят отпустить их жить с любимыми существами, спасшими их от смерти.
- Думаю, все разрешится. Великие этого мира придумают что-нибудь, поверь. И я хотел сказать… Точнее, предложить…
Бильбо сделал долгую паузу, раздумывал, напряженно мыслил. Но продолжил, достав из кармана кольцо.
- Вот. Я нашел это в подземельях. Я спасся от гоблинов благодаря ему. И ходил к дракону, одев его. Оно волшебное. Тебя не видят, когда ты его оденешь.
Гном посмотрел на кольцо, ничем не изменился в лице. Хоббит, собравшись с мыслями, продолжал:
- Торин, я простое никчемное существо. Мне ни к чему такая вещь. Твои архидриады, наверное, найдут ей нужное применение. А может, и ты сумеешь, благодаря ему, чаще бывать рядом со своей Фиа. Возьми! Оно теперь твое!
Рука с кольцом протянулась к другу. Качая головой, король Эребора, похожий в этот миг скорее на самого простого гнома, ответил:
- Бильбо! Ты знаешь — Фиа ненавидит золото. Да и я теперь его ненавижу. Не нужно. Ты нашел его — так пусть оно и будет у тебя.
Хоббит вздохнул, во взгляде его и выражении лица чувствовалось, что он испытал облегчение.
- Как скажешь. И я, пожалуй, уведу тебя отсюда. Ты и правда замерзнешь, и тебе еще рано прекращать беречься. Тебе нужно быть осторожным во всем.
========== Часть 7, глава 7 ==========
О какой осторожности могла идти речь, когда наступало время полной Луны? .. Фавелин, дорогая! Как же просто и замечательно ты все объяснила! Если бы еще понять, как сделать все правильно! Если не увидеть, то услышать должно получится. Это уже доступно. Уставшая от расставания душа Торина готова была умереть, если ничего не получится.
«И ты можешь призвать ее. Вся наша загадка — лишь в силе намерения».
Какое же еще нужно более сильное намерение? Торин стоял на каменистой площадке под темным звездным небом — в тишине, одиночестве, глядя на серебристо-желтый лик ночного светила. До полночи оставалось уже не долго. Холодный ветер трепал его волосы, холодил едва зажившие раны. Нужно было хотя бы услышать! Полночь наступила, но вокруг была тишина. Рука бессильно коснулась каменного отвеса скалы, голова в отчаянии падала на тыльную сторону ладони… Тишина. Одиночество. Боль. У него ничего не вышло.
Он видел ее в своем сознании — рвался к ней, обнимал, зарывался лицом в ее каштановых локонах. У него ничего не вышло. И ничего ему не доступно из их магии и возможностей. Он — всего лишь счастливец, которому судьба подарила шанс узнать этих существ, многократно выжить, благодаря их способностям. Но — совершенно зря или же слишком рано они пытались приобщить его к своему миру, к созидаемым ими чудесам… Губы просто горели пламенем — так хотелось поцеловать ее! А в голове был ее голос…
«Не бойся. У меня все хорошо. Просто сейчас так нужно. Я с тобой!»
Глаза страшно было раскрывать — прекрасная картинка, нарисованная разыгравшимся воображением, могла исчезнуть.
«Не бойся! Я с тобой!»
Все же раскрыв глаза, отчаявшийся уже гном понял, что различает перед собой некий воздушный полувидимый образ — расплывчатый силуэт возлюбленной, стоящей на маленьком облачке — прямо рядом с ним. Все мысли уходили прочь, силы сосредоточились на том, чтобы лучше различить черты видения. Голос в голове стал уверенным и даже веселым. Фиа! Это были ее задорные интонации. Никто больше не умел так говорить.
«Давай же! Ты уже можешь!»
Призрак протянул ему руку. Рядом возникло такое же облачко. Не думая уже ни о чем, Торин шагнул к ней, и все улетело прочь… Небесная мгла и пустота, в которой были только два облачка, и они с Фиа — стоящие на них и держащиеся за руки. Не было ни земли, ни неба… Только где-то очень издалека горизонт обозрения освещался каким-то чудным далеким сиянием. А потом пламень на губах потушило чувство прекрасного, долгого, так вожделенного поцелуя…
- Что ты наделала! Не смей приобщать его к своим магическим штучкам! — Кричал Фили. Синеглазая невестка в ответ лишь смеялась.
- Это в порядке, милый Фили! Знаешь, я девчонкой была очень глупа. Уходила прочь целых три раза, и меня приходилось возвращать. Даже Флавия сразу вернулась! Они все потешаются надо мной до сих пор!
- Говорю же — не смей! А если бы…
- Перестань! Если бы — для вас, пока не научитесь!
Очутившись вновь там же — на каменистом уступе скалы — Торин увидел рядом Фили и Фавелин. Жгучая красавица отряхивала снежинки с его волос, ибо валил густой липкий снег, да кутала его в свою меховую куртку, оставшись почти без одежды. Уже скоро все они сидели в самом далеком и неприметном углу Эребора — практически просто в гроте, посреди которого горел костер, жарилось мясо да кипел грог. Молодые, невесть почему, облюбовали для житья именно это место, и веселились уже вовсю — напившись горячего хмельного пойла, и не забыв отогреть им любимого дядю. Никто ни словом не потешался над ним — напротив, впервые за много дней казалось, что так и нужно жить, здесь и нужно быть.
- Она ведь должна была замерзнуть там. На ней же почти ничего нет!
Торин спрашивал Фили почти шепотом.
- Не волнуйся! Она вообще не знает, что такое холод. Может сидеть в холодной воде часами и даже сутками. Флавии трудно сейчас. Она никогда не проводила зиму в таких местах. Но мы переживем!
Судя по звонкому смеху, да сиянию улыбок Флавии и Кили, они и правда не собирались кручиниться из-за холодов и снега… Ужасно хотелось спать, но покоя не давал один вопрос. С архидриадами можно было общаться мысленно, и Торин решился вызвать на себя внимание Фавелин.
«Полнолуние длится три дня. Если я завтра…»
Ответ последовал мгновенно.
«Даже не думай. Первый опыт отнимает много сил. Потом ты сможешь. Но сейчас даже не думай! Она убьет меня за это! И не говори никому! Завтра просто спи. Тебя пришлось возвращать очень издалека, это многое значит. Я сама выйду к ней и передам ее слова».
Ужасную усталость как рукой сняло, когда две прелестные красотки улеглись рядом с ним, явно желая пофлиртовать, таким образом, со своими возлюбленными. Они не умели жить без смеха и задора. Они были воплощением чуда — настоящие, простые, хоть и всемогущие полубоги. И Торин уже любил их также, как Фили и Кили, и не было у него никакой возможности отказать своим любимым детям в счастье. Да и они ведь всячески старались привнести счастье в его жизнь…
Теперь нужно было ждать следующей ночи и сообщения от Фавелин. Единственная новоиспеченная родственница, раскрывшаяся ему, значила теперь больше, чем все сокровища Эребора…
Царственная Мирра, едва явившись, одним лишь взглядом прогнала молодых архидриад прочь от Торина, словно указывая им, кто по праву занимает сейчас место Фиа. Мирра и правда была как Фиа, только в обличье тигра. Лишь сейчас это стало так понятно и очевидно. И глаза ее были почти такими же — ярко-желтыми, пронизывающими насквозь противника, а любимым существам дарящими неземную нежность и любовь. Старшая сестра и отчаянная защитница, она вошла в его жизнь как полноправный член семьи вместе со своим мужем, ставшим Торину братом по крови. Слова Фиа «Семья моя их» — сказанные при первом их разговоре, теперь во всем относились и к нему. Мир природы подарил ему и старших, и младших сестер и братьев. Фрею же он сам не знал, как верно воспринимать. Во всем правильно бы было считать ее матерью, но что она сама бы об этом сказала? .. Древняя мудрость и великая сила Фреи перевернули представление обо всем, подарили новую жизнь, в которой не было места предательству и лицемерию, алчности и злости. Была лишь истинная чистота намерений, непревзойденная честь и отвага, боевая доблесть, сила и знание. И именно эта семья была рядом в самый страшный момент, и именно они отдавали последние силы для его спасения, в то время как гномы, опустив руки, прощались с ним навсегда. Страшная дилемма разрывала душу и сердце — предательство было неизбежным. Но только какой выбор был бы правильнее? ..