- Если ты опять уйдешь, я умру.
Темноту грота освещали лишь две тщедушные свечи, в робком отсвете которых был виден образ возлюбленной. Она склонялась над ним, и по щекам ее катились крупные блестящие слезы — более прекрасные, чем все самоцветы мира. На ложе, застеленном драгоценными материями, она и правда была словно богиня — пришедшая в этот мир из неведомого другого царства. Чистая, сильная, подобная героине народных преданий, существу из волшебных сказок, которое невозможно реально встретить в своей жизни. Ее ласковые руки касались страшных шрамов на теле любимого, и она словно переживала сама всю ту боль, бесконечно винила себя в том, что ее тогда не было рядом.
- Я буду приходить каждую ночь. Я клянусь тебе, я найду способ! Фрея тоже счастлива быть с детьми!
- Когда я их увижу?
- Уже скоро! Первые две Луны нельзя никому показывать младенцев. Тем более в твоем этом подземелье… Фрея с ними всегда, я буду уходить утром, а потом ночью возвращаться к тебе, я клянусь! Я не буду спать, только смотреть на тебя и дарить тебе всю свою нежность! Я так виновата! Но я не имела прав…
Она чудовищно терзала себя, многое хотела рассказать, но не могла, ибо рыдания подступали к ее горлу, не давая уже молвить ни слова. Страшно было подумать, что пережила сама Фиа, будучи все это время совсем одна, в заточении, да еще и совсем не ведая, каково это — произвести на свет младенцев.
- Прошу тебя, не плачь! Не могу видеть этого! Лучше скажи, на кого они похожи?
Архидриада заулыбалась, правда отвлеклась от мрачных мыслей.
- Они оба похожи на тебя. Голубоглазые. Только ноги у них будут длиннее. Они — полукровки. Но должны взять от нас только лучшее!
Полумрак грота словно стал светлее от чистого искреннего смеха. Прикосновения к божественной, налившейся и горячей груди Фиа повергали сознание в пучину бесконечного блаженства, уводили разум прочь от реальности. Как же она была прекрасна в своем новом облике, новой роли матери! Теперь понятно становилось, что Огненное Лихо разгорается в гномах не только от ревности, но и от безграничного счастья, а потому для них, как и для архидриад, любовь была полузакрытым миром. Это опасно. Это меняет душу настолько, что последствия могут стать просто разрушительны. И за один день такого блаженства стоило отдать всю пустую никчемную жизнь…
Тигры исправно охраняли вход в королевскую опочивальню, дабы никто не посмел потревожить их госпожу и ее избранного супруга.
Убогие свечки давно догорели, и лишь тихий шепот мог бы выдать вошедшему, что в гроте кто-то есть. Не нарушать тишину отчего-то не хотелось, ибо и в голос можно вложить ту любовь и нежность, которая переполняла сердца. Каждый, познавший царственную ласку и повадки домашней кошки, даже представить себе не может, сколь восхитительно приручить крупного благородного хищника: окунуть руки в драгоценный мех, ощутить силу, что разорвет за тебя любого врага, любовь и преданность существа, познать которые уготовано лишь единицам, самым достойным. Что же говорить о любви, исходящей от самого страшного и самого опасного в целом мире хищника? .. Какими словами описать глубину и силу этих чувств, всю ту радость и неземное наслаждение, которые дарила своему избраннику самая восхитительная и самая воинственная кошка? ..
- Фиа, почему я? Почему так произошло? Не полюбить тебя невозможно! Но ты… Почему?
- Любовь моя, это нельзя объяснить. Ты уже знаешь о предназначении и предначертании нас друг другу. Но и оно не главное.
- Так что же главное?
- Я не могла тебя защитить. Так и не избавила от венца черного проклятия. Я не всесильна. Но мне так хотелось справиться! И было страшно. Страшно думать о том, сколько еще осталось? Что нужно познать, чтобы уберечь? .. Предать законы? Уйти в другой мир? Или все-таки воевать за тебя силами своего мира?
- Фиа, ты воевала за свою возможность быть сильнее…
Глаза ее засияли от ярости так, что их свет был виден в полной темноте грота.
- Кто сказал тебе? Мои сестры? Фрея? Флавия?
Оставалось лишь отрицательно качать головой. Она несколько минут не приходила в себя, подбирала слова, не знала, как объяснить.
- Скажи, а ты бы мог прыгнуть тогда на дерево? Ты бы мог лететь как ветер на самом быстром скакуне этих равнин? Ты бы мог вырваться из лап черной тени, если бы целью была сила?
Фиа бессильно опустилась на ложе, очевидно, хотела сказать что-то еще… Слов не было, оставалось лишь обнять ее, прижать к себе, попытаться успокоить. Она не вырывалась, но подняла голову и добавила:
- Пойми, сила — следствие чуда! Дар за исполненное предназначение!
Как же неуместно казалось так обидеть ее — в первую же долгожданную встречу! Впрочем, она уже и не думала об этом. Ощущая бессилие его искалеченных рук, шептала о том, что она сможет исправить это — нужно лишь время. Ее прикосновения были столь нежными и теплыми, что сами по себе несли исцеление. О, великие боги! Кто же она? Впрочем, разумным не дано этого знать. Она сама — ровня богам, дитя богов, их воплощение на земле…
Настроение Фиа вновь переменилось. Волшебница заулыбалась, вспомнила что-то забавное.
- Я назову еще одну причину! Когда я попыталась побольше узнать о вас, меня поразило ваше отношение к женам и детям. Я даже пыталась спрашивать Великую Мать, как может существовать на земле племя, которое медленно и верно вымирает из-за своей глупости и непонимания сути бытия. Асхана всегда дает лишь намеки —, но я поняла, что вы, гномы, невзирая на свою смешную неуклюжую внешность, по природе столь чувственны и страстны, что любовь и правда опасна для вас. Поэтому ее дано познать не всем. Не могла же я устоять от такого искушения!
До смешного неуклюжие… Хотя, это было понятно и раньше. Обижаться было не на что. Чувственны и страстны по природе? Шутка? Насмешка? Впрочем, неземная страсть — ярость и нежность одновременно — поглощала целиком, не оставляла ни мысли, ни выбора, ни даже разума. Фиа во всем была права. Оставалось лишь наслаждаться этим счастьем — до тех пор, пока само собой не наступило сладкое забвение. А утром ее уже не было. Оставалось ждать — напряженно ждать весь день. Она обещала возвращаться каждую ночь. И если бы она не сдержала обещания, сердце измученного этой бесконечной разлукой гнома остановилось бы вопреки любым чудесам магии…
Фиа держала слово и приходила — каждый вечер или под ночь. Возможно, она и правда не спала ночами, восстанавливая силы по-другому. Но все же — то была не жизнь. И верить в то, что по прошествии двух лун, когда можно будет показать миру детей, что-то измениться — Торину не приходилось. Ко всему, мысли терзал еще один вопрос. Фиа почти ежедневно, прежде чем идти к нему — обихаживала Даина и родовитых гномов из его свиты. Мысли о сокровищах, сокрытых вне гор, способах их обнаружения и добычи, золотом песке, утекающем из горы, обогащения за счет изделий из железа, а не из золота — прочно заседали в головах гномов. Но она ставила условие — повысить статус их женщин, прекратить в большинстве своем вести холостяцкую жизнь. А еще ушей Торина достигли слухи о том, что королева очень не двусмысленно намекает Даину на то, что все свои знания, так завораживающие разум гномов, архидриады передадут им в качестве… платы за своих любимых. Она хотела забрать у них законного короля — забрать навсегда —, но достойно расплатиться за это. Или же — не будет ни новых месторождений, технологий и идей, но будет нечто, чего гномы не выдержат… Чего? .. Фиа молчала об этом. Сурово молчала, уводя разговор в сторону всякий раз, когда супруг пытался прознать у нее — в чем суть этих намеков. На душе становилось тревожно и холодно, когда он вспоминал давно раскрытую ему истину о том, что за своего единственного, чудом полученного от мира избранника — архидриада будет драться всеми силами своего мира. Что же тогда — они пойдут на войну миров? И их — три животных мира против малочисленного племени гномов? ..
========== Часть 7, глава 10 ==========
Был конец марта, когда серый волшебник решил вновь навестить Эребор, ибо новости оттуда были не утешительны. Платой за спасение Торина и принцев рода Дурина стало полное изменение их сущности и сознания. Король горы рассуждал и действовал вовсе не как гном, и родовитые представители других кланов предпочитали держаться рядом с ним и курировать от себя обстановку в возрожденном богатом царстве. Но — сила не понятной природы, великая сила исходила от божественной королевы, победившей дракона, но теперь ведущей свою темную игру. В головах гномов селились дурные мысли и причуды. Идеи частично оставить промысел и обогащаться за счет ссуживания золота нуждающимся людям и эльфам — в них было великое зло. И нужно было предотвратить его появление. Уход из гор в равнины — добывать ценности там, новые жилы и возможности — зачем архидриады говорили об этом? Сокрытые ото всех, но уже рожденные младенцы Фиа — кто они, и какими возможностями они обладают? Чего ждать в будущем, когда они повзрослеют? Кем они станут? Разрешив великие трудности с драконом и темными делами в Дол Гулдуре, Гэндальф опять стоял на пороге решения задач не меньшей важности. Но на этот раз даже его знания и силы не давали ему ответов на вопросы о том, что за магия сосредоточена в дочерях Асханы, и какие последствия будет иметь это единение миров, что случается так редко? Галадриэль! Ты привлекла эти силы тогда. Ты обещала помочь. Помоги! И раскрой, наконец, тайну — как ты сама связана с их миром и их магией?