А ты бы разве не предложил девушке понести её тяжёлый рюкзак? — хитро спросила она, глядя на моё недовольное лицо.
Уже не узнаешь.
Эх… — притворно вздохнула она. — А ты мне показался джентельменом… ну давай тогда мне тяжёлую ношу — чего не сделаешь, раз мальчик устал…
Держи, конечно — не в моих привычках отказывать девушке в просьбе. — вручил я его замершей с открытым ртом Кате.
Вместе с демонстративно пыхтящей позади Катей, мы вернулись через пару минут к первому магазинчику и расположились на обшарпанной лавочке, поджидая остальных. Катя обиженно отворачивалась, вызывая мою улыбку — ухмыльнувшись, она ткнула в меня кулаком:
Обратно ты его несёшь.
Ладно, так и быть — уговорила. — осклабился я.
Почти сразу появились остальные, в не лучшем настроении — оказалось, что они, прибыв на пустующее место боя, разбежались по окрестностям в поисках уцелевших, но так никого и не нашли.
Я требую немедленных объяснений вашему дезертирству, и где Коргин? — начал Самойлов.
А я требую объяснений по поводу этих грязных инсинуаций. — громко воскликнула Катя.
Вы сбежали перед боем, какие, к чёрту, инсинуации?
Мы спокойно ушли в город, чтобы не тратить время. Разве отряд численностью в тридцать человек под руководством такого офицера не способен справиться с десятком мародёров?
Дело не в их количестве, а в факте…
Ой всё…
Издеваешься?! Я буду вынужден доложить о произошедшем Рымову.
Да ради Бога.
И, не добившись желаемого, Самойлов ушёл разозлённый.
От Рымова-то не достанется?
Пфф… если б меня это волновало… да и не должно, ведь всё в порядке. До города мы дошли? Дошли. А уж то, что пару сотен метров прошли отдельно от основного отряда сущие мелочи. Я, как-никак, офицер, вы же меня сопроводили, обеспечив безопасность. Да и что он мне сделает? Пожурит, что дисциплину разваливаю, да и только.
Не хотелось бы, чтобы у тебя были из-за меня проблемы.
Почему из-за тебя? Я ведь сама не хотела уподобляться мародёрам, просто наши интересы совпали. Да и мой кошелёк потяжелел, а за это можно и послушать нравоучений… чуть-чуть. — улыбнулась она.
Где-то через час, который мы, как и многие, не желающие искать квесты, проводили сидя в теньке и попивая пиво, появился Юра со своей продавщицей.
Как успехи у Ромео? — спросил я его после того, как он вышел из магазина, проводив свою непись.
Лучше всех. У Капулетти появилось чувство юмора. И, возможно, какое-то самосознание.
Это как понимать?
Она осознаёт, что не такая, как я или другие, и её беспокоит то, что она не помнит ничего, что было до магазина, будто и не жила вовсе…
Ты ей говорил, кто она?
Нет, как бы я по твоему это сделал? Я ей рассказывал про свою жизнь, она комментировала и шутила…
К нам подошёл вышедший из магазина Котов:
Юрец, там твоя продавщица сломалась — выдала товар и даже не улыбнулась.
Потому что она моя. — засмеялся Юра своим специфическим кашляющим смехом.
Вскоре мы выдвинулись в обратный путь и дошли до лагеря без приключений, где пообедали только подстреленным оленем и гречневой кашей. Вторая половина дня прошла на стрельбище, и за спаррингами, где я, к сожалению, больше походил на боксёрскую грушу. Вдруг без всякого предупреждения меня начало будто засасывать в невидимый водоворот, и уже через несколько секунд я открыл глаза внутри капсулы. На этот раз Таня была рядом, и вручила мне сразу халат.
Сейчас ужин, а потом ты вернёшься обратно в капсулу. — объявила она.
После такого вкусного завтрака я думал голодовку объявить… ужин ведь такой же?
Ужин вкусный, здесь готовим. А завтрак нам поставляет одна из компаний Вприхожина, у которого фабрика троллей и ЧВК, повара президента, он этой дрянью по всей стране детей травит, военнослужащих и сотрудников, куча людей уже в больницах, а то и в моргах побывало — а ему всё с рук сходит… Хоть от его ужинов удалось избавиться! Как день прошёл?
Чудовищно насыщенно, я даже удивлён, что его прожил.
Да, так всегда. — улыбнулась она. — Но ты привыкнешь. Пойдём.
Подожди, то есть вы все тоже едите эту дрянь?
Уже нет — мне хватило одного раза попробовать пюре, которое при переворачивании тарелки и всем попыткам вывалить его, оставалось прилипшим к ней. Здесь у каждого большие запасы еды быстрого приготовления и куча всяких перекусов.
Завидую вам всем белой завистью.
Угощу тебя завтра чем-нибудь. — улыбнулась она.
Ходить, пролежав целый день, было немного непривычно, но приятно, и меня не покидало ощущение радости воссоединения со своим телом.
Можешь, кстати, ещё принять душ, только обязательно нужно успеть написать отчёт. — продолжала Таня тем временем.
Ох. — тяжело вздохнул я. — Терпеть не могу отчёты.
Это быстро, я помогу. Укажешь критерий головных болей, получал ли новые умения, навыки или достижения и за что…
Так у меня не было никаких головных болей.
И хорошо, вот и напишешь «0».
По пути встречались и другие узники в сопровождении кураторов, лишь некоторые были в наручниках и под присмотром охранников.
Я, конечно, понимаю, что сбежать отсюда и тем более остаться не пойманным в наш цифровой век с камерами видеонаблюдения на каждом шагу невозможно, но ведь есть же вероятность того, что кто-то решит взять заложников или у кого-то снесёт крышу и он начнёт всех мочить? Почему вы такие беспечные?
Ну во-первых тех, кто это может сделать, держат под строгим контролем, а во-вторых здесь же обычные люди, являющиеся террористами или закоренелыми уголовниками только в глазах нашей фемиды. Мой отец… мы здесь относительно независимы, и не считаем необходимым унижать таких же людей, которым и без этого крепко досталось. А разговор с теми, кто вдруг захватит заложников на этом секретном объекте будет коротким, да ещё и родственникам может аукнуться.
Тань, а можно чуточку личный вопрос? — спросил я, и, дождавшись кивка, продолжил. — Ты очень молодо выглядишь, а уже и нейрохирург, и работаешь в таком месте, как у тебя это вышло?
Какое-то время мы шли молча, потом она всё же заговорила:
Я здесь оказалась сразу после института, у меня тут работает отец, он и пристроил, чтобы я была рядом. Но ты ведь это и так понял, когда я проговорилась?
Не то, чтобы понял, лишь предположил… он заведует этим комплексом?
Нет. Всё, мы пришли, как поешь — покажешь охране номер на браслете, и тебя проводят. Приятного аппетита. — закончила она, а я тут же взглянул на тяжёлый и прочный по виду браслет то ли из пластика, то ли из неких композитных материалов, на нём была панель для электронного ключа, который, возможно, был у сотрудников охраны, вооружённых, как я уже заметил, дубинками и тазерами…
***
(Отрывок переписки)
У меня много более важной работы, чем дублировать всю информацию для ЧВК «Ганкер», прошу отнестись с пониманием и прекратить это злоупотребление моими прямыми обязанностями.
Глава 9. Подаётся холодной.
После ужина, который и впрямь оказался на высоте, и в преддверии массовой попойки в лагере царило всеобщее веселье. Сытые и довольные люди несли хворост для двух костров, тащили заготовленные брёвна и чурбаки, заменяющие лавки и стулья. Не осталась забытой и безопасность — на стенах также находились по двое часовых, моё дежурство было назначено на завтра. Когда зажгли костры, предвкушение уже переросло в действие. Все сто человек, за исключением дозорных, расположились вокруг двух больших костров, шутили, громко смеялись, и совершенно спокойно говорили на политические темы, уже, естественно почему, не опасаясь уголовного преследования:
… так банкир Толстин и переписывал самолёты со своего банка на руководство страны и тратил украденные миллиарды на свою продажную псевдо-журналистку Якорь-вжопе, покупая ей яхты и самолёты…
… таким образом Вротебурги и воровали миллиарды на завышенных тендерах, получая их без конкурса по дружбе с президентом…
… и всё многомиллиардное имущество бывшего главного налоговика, а сейчас уже премьера, записанное на родственников, стало вдруг записано в росреестре на нашу страну…
… умер, значит, президент и попал в ад, ему дьявол и говорит: «в рай отправишься только через чистилище, черти тебя будут жарить столько раз, сколько ты был президентом», ну подумал он и решил, что рай стоит того, повёл его дьявол в чистилище, а там Пердежкова, президент и спрашивает: «а она что здесь делает?» — «а она счётчик тебе обнулять будет»…