Барабанщика тяжело найти…
Вот они и борзеют… а этого дурачка я нашёл за день, просто отписав знакомым. Повторюсь — литр-полтора пива за три часа репы никого из нас не опьянит, а для творческого процесса только плюс, и это совмещение приятного с полезным. Всем должно быть комфортно — если что-то не вредит процессу, то каждый волен делать то, что считает нужным, и лично мне в кайф пить и петь. Анархия. Свобода одного заканчивается там, где начинается свобода другого. Так что, ты предлагаешь наплевать на нашу свободу и прогнутся только потому, что какому-то трезвеннику не нравится, что мы пьём перед ним и сильнее отдаёмся нашему общему делу?
Нет, но ведь он тоже радеет за группу, и также имеет право на своё мнение — надо найти способ его убедить.
Набухать его? Можно добавить градус в газировку, что он пьёт литрами.
Интересная идея. — улыбнулся соло-гитарист Игорь. — Но главное не переборщить…
А потом выкинуть его нахрен из группы, так как он свои же правила не соблюдает. — продолжил я с мстительной ухмылкой. — С формулировкой «беспринципный перекати-поле с двойными стандартами».
Если ему не понравится. — ощерился Вова.
А если понравится, то будем на его бухло тратиться?
Ты скряга что-ли? Для товарища жалко? — улыбнулся Игорь. — Не хочешь спасти мальчика от реальности?
Он, так-то, не бедствует, и сам может купить.
Эх ты… социалист называется…
Давайте для начала установим лимит — две банки за репу максимум. — вернул Вова разговор обратно. — Саня увидит, что мы пошли на компромисс и успокоится.
Ты же слышал, что он против самого факта употребления алкоголя на репе. Возможно, Вов, что если б ты не забивал на репетиции и не опаздывал на час, то этого разговора вообще бы не было… Но ладно, давайте попробуем, если все за… а потом тогда уже и газировку «укрепим»…
Допивали оставшееся пиво, шутя и подстёбывая друг друга, после чего мы начали потихоньку расходиться, но решили с басистом взять ещё по одной.
Как у тебя, вообще? — поинтересовался Вова, открывая бутылку, когда мы вернулись в холл базы.
Да как обычно всё, без изменений. — ответил я, согревая холодные после улицы руки своим дыханием.
Не проводили газ? Углём всё ещё топите?
Угу, да откуда такие деньги?
А сколько стоит?
Два ляма.
Сколько?!
Два ляма — сосед недавно провёл, в том году лям был, но ему чиновники разрешение не давали, время тянули, даже взятки, говорит, не помогали.
Это просто жесть!
Ага, у двоюродной сестры матери 180 тысяч, но они же не в паре километров от кольцевой дороги, как мы…
Твари… уху ели.
Да нет, у неё хорошая сестра, она ж не виновата…
Да я не про неё… — осклабился Вова вслед за мной.
Само собой… просто этим ублюдкам выгодней прокладывать за свои финансы газопроводы заграницу, рассчитывая на госзаказы, нежели газифицировать страну — внутренний рынок с искусственно-созданным нищим населением для них бесперспективен. И я очень радуюсь, когда вижу в новостях очередные санкции или остановку строительства… жаль только, что, не взирая на колоссальные убытки, доходы главных мразей и того же Диллера не падают и они всё также продолжают выписывать себе многомиллионные премии…
Им всё аукнется… и их детям. И сколько за уголь?
Тысяч тридцать за зиму на уголь уходит, плюс дрова… десять лет назад начинали покупать за восемь…
Наговорившись и выкинув пустые банки, мы разъехались. Тогда ещё всё могло пойти по-другому…
***
(Отрывок переписки)
С увеличением количества испытуемых алгоритм перестал оповещать нас об их прогрессе и отвечать на наши запросы. Мы лишь можем вводить новых испытуемых через открытый код, поэтому, во избежание сокрытия информации, необходимо увеличить число испытуемых минимум в два раза.
Глава 2. Враг государства.
В тот день по дороге домой я начал писать новую песню. Это было как озарение, такое редкое состояние, когда понимаешь, что именно эти слова должны были быть написаны, будто весь мир их ждал, именно это чувство я всегда считал вдохновением — это возможность написать целый куплет за считанные минуты:
Нас продали всех
Будто мы товар,
Желают без помех
Законом тушить пожар,
А мы готовы и грудью на штыки,
Сожмём же зубы, как сжали кулаки…
Я и раньше писал политические стихи, и прекрасно понимал, что их нужно держать в секрете, да и нет у меня мании что-то постоянно выкладывать, делиться своей жизнью с какими-то безликими аморфными подписчиками, и ситуация вокруг уже успела внести свои коррективы — люди стали скрытными, в прежних социальных сетях теперь сидят лишь одни старики, общающиеся друг с другом, да пустые блондинки со своими утиными губами и грудью-задницей на одной фотографии с их быдло-почитателями, все же здравомыслящие люди уже давно перебрались в «телегу», которую, к слову, так и не смогли закрыть, даже полностью контролируя интернет, поэтому тогда я быстро написал роковые строчки, посмаковал каждое слово, убедившись, что оно помимо рифмы и смысла еще и гармонично звучит и ложится на ритм, и, закрыв планшет и оставив остальное на потом, дабы дать словам настоятся для понимания объективности написанного, доехал до дома уже читая книгу.
Знал бы, что за мной внимательно наблюдает невзрачного вида мужичок подшофе с залысинами, сидящий рядом… а впрочем, ничего бы и не изменилось, дописанную песню все равно бы услышали, хоть и через стенку, и кто-нибудь бы донёс — шило в мешке не утаить…
Они появились спустя пару недель прямо перед подъездом дома, где я занимался вокалом в частном порядке. Четверо — двое в штатском и два ППС-ника, я сразу понял — центр «Т», глядя на их чуждые нам черты лица и тёмные глаза, опричники нового строя, просиживающие штаны в уютных креслах, читая публикации людей в социальных сетях, их переписки и беспрекословно нарекая этих простых до ужаса людей экстремистами и террористами, вся вина которых в то неосторожно брошенном слове, то анекдоте, а то и «лайке» политического или социального комментария или поста. И если вы думаете, что им просто заняться больше нечем, так как всех террористов уже переловили, то вы глубоко заблуждаетесь — взрывы никуда не исчезли, их, конечно, переименовали в хлопки, и в СМИ всегда говорили про «хлопки бытового газа», но они как были, так и есть, просто ловить настоящих террористов стало слишком муторно и сложно после многих лет, проведенных в вычленении «экстремиста» из обычного гражданина, да и на погоны быстрее заработать посадив десяток «террористов» в интернете, нежели одного в реале за то же время, так что теперь истинных террористов стали ловить только по «горячим следам»… то есть лишь при их неосторожности или глупости, учитывая, что они немногим отличались от обезьян. И вот, вежливо представившись, ибо имидж это все, эта четверка взяла меня в кольцо и сопроводила в машину. Затем были долгие и скучные допросы, попытки надавить на меня возможным «нахождением» у меня дома наркотиков или даже целой лаборатории и признать все обвинения в анархических взглядах, которым я, сказать по правде, отчасти симпатизировал, считая, что уж лучше анархия, чем нынешний законодательный беспредел, ведь нормы морали у людей останутся, нужно лишь довести анархию до ума, также в экстремизме и попытке государственного переворота, несколько обысков, все же не «нашедших» наркотиков и лаборатории — я правильно смекнул, что в этом случае им придется подключать к делу коллег из наркоконтроля, что повлечёт за собой затягивание дела и возможные не нужные последствия, и, наконец, помещение под стражу в КПЗ перед судом…
Суды же в наше время уже стали судилищем — процент оправдательных приговоров колебался от 1 до 2 и основными статьями являлись статья за распространение наркотиков, которые было легко подбросить, экстремизм/терроризм, оскорбление или применение «насилия» к представителю власти, заключающееся даже в травме, полученной «карателем» во время избиения «нарушителя» и клевета, под которую подпадали любые высказывания того, кого по тем или иным причинам не получалось посадить по предыдущим статьям — да, даже доказанные массовые факты отравления детей от «еды» повара президента не котировались в «суде»…