Пока мы вооружились и собрались, что заняло менее минуты, вертолёты уже замерли над кварталом Платошина и Удалькова, и с них, десантировались облачённые в чёрное фигуры под прикрытием пулемётных и ракетных выстрелов. Без лишних разговоров и рассуждений мы побежали на выручку своим недавним союзникам. Я был со Светой, Юрой, Катей, Котовым и Аней, неподалёку от нас бежали в том же направлении Терников, Коробов, Шарипов, сестры Надя с Верой и Галя Громова.
Как только мы выбежали из-за угла очередного дома, перед нами предстала вся картина, которой предшествовали раскаты грома — только что отреставрированный квартал демонстрировал на данный момент ещё большую разруху, чем раньше — мы будто оказались в очередной симуляции, где нам апатично щерились проёмы в стенах, а сбитая с них от выстрелов краска вызывала ассоциацию со страшным пробуждением после пьянки рядом с незнакомым монстром без косметики… но для подобной ностальгии не было времени, учитывая, что нам предстояло отстоять облагороженный заново квартал от очередных вандалов на службе нашего государства…
Первую очередь с обоих рук я выпустил по бойцу в чёрном комбезе у дома, успевшему ответить тем же, следующую уже по привязывающим кого-то верёвками, тянущимися к вертолёту над ними, от которой они, на моё удивление резко ушли в стороны прыжком, тут же и мне пришлось следовать за «ощущением опасности», ускоряясь и делая длинный кувырок вправо. Уже в полёте я запоздало подумал, что мы двигались тесной группой и их выстрелы могли попасть по тем, кто был за моей спиной, а в моём ускоренном сознании пронесся сначала страх за них, который тут же уступил место невиданной доселе ярости. Но одного взгляда назад было достаточно, чтобы увидеть, что наши телекинетики успели поставить щиты, утрамбовав перед собой воздух — тренировки последних дней не прошли даром. Когда же я поднялся, то Котов уже сошёлся в рукопашной с одним из противников, решив, видимо этим защитить девушек от шальной пули, Юра стремительно лез по тросу на вертолёт с такой скоростью, будто под ним горела земля, я же последовал примеру Котова, расстреливая на бегу остатки магазина, зацепив ногу такого же быстрого как и я сам противника. Откинув в стороны пистолеты, я прыгнул на него, но он дёрнулся пируэтом в сторону, пропуская меня, при этом он, наступив на простреленную ногу, завалился на левое колено, уперев руки в землю, но не успел я этим воспользоваться, как его голова вдруг провернулась на 360 градусов, возвращаясь в исходное положение, и лишь складки кожи говорили о том, что тут что-то не в порядке. Поэтому я уже ринулся на помощь теснимому Котову, которому явно не хватало армейской подготовки. При моём приближении второй «чёрный» как раз отправил Макса в полёт, и встретил меня серией смазанных движений, и уже я начал отступать, понимая, что я тоже для него лёгкий соперник, только я не собирался играть по его правилам — отступив на пару шагов, я прыгнул на него, повалив на землю, и спустя всего мгновение перед моей головой промелькнуло его «перекошенное» лицо (почему-то я подумал, что оно обязательно бы было перекошено, не будь оно скрыто под чёрной балаклавой) сначала в одну сторону, затем сразу же в другую и снова в первую — явный минус трёх телекинетиков… И не успел я отдышаться после этого короткого боя, как пришлось спешно отпрыгивать в сторону от тяжело приземлившегося вертолёта, чьи винты с громким скрежетом впивались в асфальт, раскидывая вокруг куски металла, которые замерли в полуметре от меня, после чего просто осыпались вниз. Вывалившийся из кабины Юра широко и довольно улыбался, ему лишь не хватало фразы «шалость удалась».
Шалость удалась! — счастливо воскликнул он.
От целого вертолёта нам было бы больше прока… — заметил я, бросив тоскливый взгляд на разбитую машину.
Я ещё не умею сажать целый вертолёт, пока только по кусочкам…
Наш разговор прервали автоматные очереди — падение вертушки привлекло к нам внимание остального её экипажа, находившегося в ближайшем доме. От их выстрелов нас закрыли созданные телекинетиками щиты, я же, не теряя времени, выдернул из гранаты чеку и, выждав две секунды, метнул её в ближайшее окно. Моему примеру последовали и остальные, после чего я скомандовал «Закрыть им окна!» и мы продолжили закидывать гранаты в окна, из которых вёлся огонь, в то время, как первые взрывы уже оставили кровавые следы перед окнами от неудавшихся попыток наёмников покинуть квартиры. Когда же по нам ударили очереди крупнокалиберных пулемётов с летящих в нашу сторону вертолётов, мы уже меняли позицию, укрываясь за домом. Но перевести дух удалось лишь девушкам, прислонившись к стене дома — нас врукопашную атаковали четверо недобитых в квартирах наёмников, учитывая, что пули до нас не долетали. Ближе к ним был Котов, которого за секунды уронили, но на напавших налетели мы с Юрой — я начал с ложной подсечки, продолжив уже настоящей, и переключился сразу после падения противника на следующего, нанося серию ударов ножами, заставивших его лишь отступить, заманивая меня под удары других наёмников. Вместо этого мы с Юрой разошлись немного в стороны, готовые встречать атаку и надеясь на то, что Котов очухается. В этот момент им неожиданно в спину ударила группа Терникова, что переломило ход боя. Покончив с ними, мы двумя группами заняли оборону от продолжающих нас обстреливать вертушек — в подошедшей группе только Надя обладала «телекинезом», но и её помощь была весьма кстати в первое время. Однако вскоре наше положение снова стало отчаянным, пока Кате не удалось развернуть летящую в нас ракету обратно. Потеряв так два вертолёта, второй из которых сбила Света, противник перестал нас обстреливать ракетами, что облегчило задачи телекинетиков, а затем уже заговорили и наши пулемёты на подъехавших БТР и БМП, отвлекая от нас вражескую авиацию. Их появление сместило чашу весов в нашу сторону и мы пошли в контратаку. Вертолёты кружились вокруг, расстреливая нашу огрызающуюся технику, и периодически вслед за очередной подбитой машиной падала и вертушка врага от собственной ракеты, или же прошитая насквозь бронебойными пулями. Во всём происходящем хаосе было сложно ориентироваться, но мы, тем не менее, теснили наёмников. Не знаю, как бы сложился бой, если бы девушки были без «порошка» — ведь именно они также играли роль связистов и контролировали по возможности схватку, координируя наши действия и передавая команды помимо обеспечения поддержки в бою. Для меня же всё слилось в бесконечную череду ускорений от одной группы противника до другой — мы старались атаковать только с, примерно, двухкратным преимуществом, так как первые противники чётко дали понять, что один на один у нас было мало шансов, благо численное преимущество было на нашей стороне. Патроны катастрофически быстро заканчивались, и мы уже стреляли не очередями, чтобы хоть несколько пуль попало в трудно уловимую цель, а одиночными выстрелами во время сокращения дистанции. Вот справа пятёрка наёмников у трансформаторной будки, по ним ведёт огонь НПС-полиция от своей машины, что здесь, к счастью, не вызывало удивления в отличие от реальной жизни, где полиция защищала преступников и террористов, находящихся на службе государства и травящих неугодных, и мы вшестером мчимся к ним, переодически постреливая, и уклоняясь от их выстрелов. В это время откуда-то слева звучит очередной взрыв, и над головой пролетает вертолёт, выпускающий по асфальту у наших ног очередь, вынуждая нас разбегаться, вслед за которым несётся ракета, а уже секунды спустя метрах в двадцати от меня падают горящие обломки, и ещё через секунду мы с Терниковым вступаем в рукопашную с первыми бойцами той пятёрки, следом к бою подключается Котов и Юра, мы расправляемся с первым и отступаем от мощного натиска оставшейся четвёрки, на которых с фланга набрасываются Коробов с Шариповым, и вот уже мы идём наступаем, работая вдвоём против одного — ибо какие, к чёрту, на войне нормы морали? Мы все уже были слегка побиты или ранены, ведь даже «ощущение опасности» не делало нас неуязвимыми — стоило лишь отвлечься на долю секунды, услышав мысленное предупреждение или вопрос Светы, либо же попасть в положение, где любое действие приводило к той или иной травме, заставляя выбирать наименьший вред, тем не менее мы одолели и этих противников и когда же, наконец, потери для ЧВК оказались критическими, то оставшиеся вертолёты развернулись и полетели прочь, увозя свою добычу и оставляя остатки наёмников на погибель. Мы все уже были катастрофически измотаны, кругом валялись трупы, а квартал был разрушен практически до основания. Немного передохнув, мы принялись считать потери — около двухсот, и, слава Богу, ни одного из тех, у кого уже не было жизней. Их всего было 47, ещё с обстрела нашей блокады, и большая их часть не лезла в бой. Точную же информацию пришлось бы ждать ещё около получаса, так как мы не знали, скольких захватили в плен. Сейчас же медлить было нельзя, нужно было срочно связаться с Ковачковым и уходить отсюда, чтобы на нас не напали повторно, пока мы этого не ждём. Этим я и занялся: