Вот часовой перестал разглядывать небо и принялся прыгать и размахивать руками, желая согреться. И тогда бойцы Торвинена бесшумно отползли от кустов и скрылись за ближайшими деревьями. Там, встав на лыжи, спокойным шагом направились прямо на часового.
— Пароль! — тревожно крикнул часовой.
Ларинен небрежно ответил по-фински:
— Затвор.
— Какого подразделения? — с еще большей тревогой спросил часовой у незнакомых людей в белых маскхалатах.
— Не ваше дело!
— Но все-таки? — сказал часовой, всматриваясь в идущих.
— Часовому не положено разговаривать на посту! — прикрикнул Ларинен.
Пытаясь опознать кого-нибудь из лыжников, флегматичный финн стал приближаться к бойцам, но тут Торвинен, подавшись вперед, коротким и ловким ударом свалил его. Все было кончено в несколько секунд, без малейшего шума. Куколкин отдал приказ выступить всему взводу. Через две минуты разведчики достигли уже поляны перед землянками и бараком.
Казалось, все могучие и тайные силы, что скрывались в дисках автоматов, вырвались теперь наружу. Еще недавно безмолвный лес наполнился грохотом выстрелов и визгом пуль.
Финны яростно отстреливались из окон барака. Но бойцы Торвинена ворвались в барак со стороны озера. Частые взрывы ручных гранат на некоторое время приглушили треск автоматов. Из барака повалил дым. Вскоре в одном из его окон появилось закопченное лицо Торвинена.
— Здесь все в порядке! — крикнул он.
Между тем бой не утихал. Финны открыли огонь по бараку из соседней землянки.
— Гранаты давай! — крикнул Вейкко.
Но кто-то опередил его приказ — тяжелый взрыв потряс всю землянку. Ларинен вместе с бойцами тотчас ворвались в нее. Сквозь пыль и пороховой дым ничего нельзя было разобрать. Какие-то бутылки катались под ногами бойцов, в углу кто-то стонал и хрипел.
Ларинен направил свой автомат в угол землянки.
— Не трать патронов, товарищ политрук! — крикнул Торвинен, вбежавший в землянку. — Они уже не встанут. Гляди — вино пили, ужинали. Не ждали нас.
И в других землянках схватка продолжалась недолго. Барак горел. Пламя подымалось высоко, разбрасывая яркие искры в темное звездное небо. Стрельба утихла.
Бойцы собирали трофейное оружие. Три «языка», крепко связанные по рукам и ногам, лежали у крайней землянки.
— Ну, кажется, все, — усмехаясь, сказал Куколкин. — Теперь никто не скажет, что мы зря по лесу прошлись. Кое-что сделали, товарищ политрук, а? — Куколкин весело подмигнул: — Привыкаем понемногу воевать по всем правилам. Ну, а теперь скорее домой…
Приближалась весна. Воронки от снарядов наполнились водой. Из-под снега то тут, то там выступали цинковые, насквозь простреленные патронные ящики и разбитые снарядами повозки. На месте сгоревшего дома торчали обуглившиеся бревна и черные от копоти и огня камни.
У этих печальных руин кончались траншеи. Здесь, укрытый бревнами, стоял пулемет, нацеленный на высотку, где были финны.
Куколкин и Ларинен сидели на досках, устланных соломой. Греясь под мягкими лучами весеннего солнца, друзья безмолвно наслаждались тишиной и покоем.
— Помнишь Матвеева? — спросил вдруг Ларинен. — Вчера открытку от него получил. Уже выписался из госпиталя и теперь на военных курсах. В лейтенанты выйдет.
— Это он правильно сделал. Дельный будет командир.
— Из таких толк выходит. Конечно, он еще суетлив немного, но…
Где-то вдали, за перелеском, раздалась автоматная очередь. Куколкин и Ларинен насторожились.
— А ведь это в той стороне, куда Торвинен пошел, — с тревогой заметил сержант.
Однако выстрелов больше не было.
Торвинен лежал в снегу возле ели и, раздвинув густые ветви, смотрел на вражескую высотку.
— Ну и дисциплина у них, — ворчал он. — Уже давно должны сменить часового, а он все еще торчит на своем месте. Тоже вояки называются!
Трое бойцов плотно прижимались к снегу рядом с Торвиненом. Они тоже пристально следили за часовым.
Наконец вдали показалась смена. Финны шли по ходу сообщения, и часовой, не дожидаясь, пока его место займет другой солдат, направился навстречу смене.
Воспользовавшись моментом, Торвинен быстро пополз вперед под прикрытием деревьев и кустарников. Бойцы ползли за ним так же бесшумно и быстро.
Теперь до часового оставалось не более пятнадцати шагов. Открытую полянку нужно было преодолеть молниеносным рывком.
Торвинен долго следил за часовым, выжидая удобного момента. Но вот за спиной, из глубины тыла, раздался приглушенный артиллерийский выстрел, и снаряд, просвистев над головой, разорвался во вражеском окопе, шагах в десяти от часового.