Наступало утро, прозрачное и свежее, какое бывает только ранней весной. Сперва вершины деревьев, потом стволы оделись в багрянец. Утренний ветер согнал последние клочья тумана. Бойцы ползли быстро. Рядом с разведчиками, стараясь не отстать и улыбаясь чему-то своему, ползла Дуся.
— Ну как? — спросил ее Ларинен.
— Я худшего ожидала, — весело призналась она. — Вовсе не страшно, товарищ лейтенант. Если надо, хоть сейчас, пойду снова.
— Не всегда так бывает, — проговорил Ларинен. — Далеко не всегда. На этот раз нам повезло…
«Языки» рассказали, что На Масельгском участке фронта готовится наступление финнов с целью прорвать оборону и выйти в тыл нашей армии.
Прежде всего финны принялись за четырехэтажное каменное здание, предполагая, что в нем находится наш наблюдательный пункт. Сперва взлетели трубы, причем с такой силой, что прошло несколько секунд, прежде чем куски кирпича упали на землю. Потом языки пламени и дым вместе с кусками раскаленного кровельного железа поднялись над крышей. Потом провалилась стена между окнами, и вскоре от всего здания остался только угол, выделяющийся уродливо торчащим клином.
Из-под хаоса камней, глины и битого кирпича вылезали перепачканные, оборванные, окровавленные люди. Появившийся оттуда Кябелев вытер рукавом лоб и громко тревожно звал кого-то из-под развалин. А потом, ссутулясь, пошел назад, к окопам.
Рота приняла бой. Ларинен находился здесь по делам политотдела. Но действовать ему пришлось автоматом.
Бились целый день. Отбивали одну атаку за другой. И выдержали. План противника прорвать оборону провалился. С тяжелыми потерями он отошел на исходные рубежи.
Большие бои шли на юге. О событиях на Масельгском направлении Совинформбюро сообщило лишь лаконично: «На Карельском фронте шли бои местного значения». А у Дуси глаза были красные, губы дрожали.
— С Василием что-нибудь? — встревоженно спросил Ларинен.
— Да нет, жив, здоров. А сколько людей погибло! Тяжело, товарищ старший лейтенант, очень!
А потом пошли опять почти мирные дни. Только окна порой звенели от разрывов шальных снарядов. Да иногда перекликались одиночные выстрелы и очереди из автоматов.
В политотдел приходили люди с разных участков — иные усталые, хмурые, другие радостные, возбужденные. На тихом участке фронта были свои радости и горести.
Иногда даже праздновать умудрялись — был бы повод. Ларинен получил звание капитана. На фронте к пирушке недолго готовятся. Кто-то принес консервы, кто-то раскупорил бутылку. Отцепили фляги от ремня. Что еще надо!
Ларинен вспомнил вдруг, как когда-то праздновали день рождения Тамары.
«Где же она теперь? — подумал Вейкко. — Наверное, на Урале, где же еще!»
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Вершины горы не было видно. Почти над самой головой нависал туман. Тамара Николаевна и Лида вышли из тоннеля с носилками, нагруженными камнем. Возле узкоколейки они сбросили камень на землю. Вдоль железнодорожного полотна поднимались груды мелкого камня, и здесь уже другие заключенные грузили камень в вагонетки.
Торопова поспешно вернулась в тоннель.
— Зачем ты так спешишь, мама? — спросила Лида.
Но мать снова начала торопливо нагружать носилки.
— Мне холодно, — прошептала она.
В потемках тоннеля стучали буровые машины. Электрические и карбидные лампы мерцали в тумане, бросая уродливые тени на мрачные стены подземелья. Под ногами текла холодная вода к штрекам, где люди, белые от известковой пыли, отбивали камни от массивной скалы. Одетые в полосатые брезентовые балахоны, заключенные напоминали сейчас каких-то страшных подземных жителей.
В ближнем забое, видимо, прекратили работу. Тамара Николаевна прислушалась.
Кто-то сказал:
— Новеньких привели. Распределяют…
У входа в тоннель стояла новая партия заключенных. Их только что привели, и теперь надсмотрщик, или «капо», как их здесь называли, подсчитывал прибывших, грубо ругаясь и толкая каждого, кто попадал ему под руку.
Их пришло около полсотни, этих новеньких. Они тоже были в полосатых балахонах, так же измождены и усталы.
Капо быстро распределил прибывших по группам и указал, что надлежало делать. Первой группе полагалось грузить камень в вагонетки. Второй группе, где были Тамара и Лида, велели таскать на носилках камни. А третья, наиболее многочисленная группа, была направлена на отбивку камней. Камни носили из тоннеля на открытую большую площадку. Здесь на узкоколейке стояли платформы. Железнодорожное полотно тщательно охранялось немцами. С другой стороны площадки был отвесный обрыв, пропасть.