Быстро оглядев свой «лазарет», она добавила:
— Нет, это невозможно. А моя кровь не годится для него, не та группа.
— А моя? — с живостью спросила Лида. — Мама, я прошу тебя…
Мать молча поцеловала бледное, почти бескровное лицо Лиды. Но Лида торопливо заговорила:
— Мамочка, я же теперь немного смыслю в медицине. Я же знаю — кровь очень быстро восстанавливается. Для меня это не будет опасно. Я очень, очень прошу тебя…
Мать ответила, немного подумав:
— Пожалуй, сто граммов крови будет ему достаточно. Ты увидишь, какая удивительная перемена с ним произойдет…
Неожиданно в барак вошел полицай. Это был молодой парень из русских военнопленных, Митя Кедров.
Когда немцы начали вербовать заключенных в полицейскую команду, Тамара Николаевна сама предложила Мите записаться в эту команду. «Полицейским? Служить немцам?» — с ужасом спросил Митя. — «Да, — твердо сказала Тамара. — Это надо для спасения наших людей, для борьбы с фашистами».
Войдя в барак, Митя, озираясь, подошел к Тамаре Николаевне и, вытащив из кармана бутылку, сказал негромко:
— Вот достал то, что обещал. Чистый спирт.
— Как вам удалось, Митя?
— Нынче у них в бараке пьяным-пьяно. Празднуют день рождения одного своего. До того пьяны, что на стульях не сидят, падают. Совершенно свободно взял у них эту бутылку. Отнесу, думаю, Тамаре Николаевне для ее «лазарета».
— Спасибо, Митюша. Но сейчас нам главное, что нужно, это продукты. У меня умирают люди без достаточного питания. Если можно, раздобудьте чего-нибудь.
— Продукты у меня отложены для вас, — ответил Митя. — Как обычно, найдете их возле помойки. И такие нынче продукты отложены, что удивитесь, — сыр, колбаса, сахар и большие куски сала, не менее двух кило. У пьяных нетрудно было взять.
— Золотой вы человек, Митюша. Если б не вы, у меня давно бы погибли люди. Спасибо вам.
— Так разве можно иначе? — взволнованно сказал Митя. — Я же советский человек.
Вот уже полгода Митя старательно выполнял задания Тамары Николаевны. Но полного утешения это не приносило. Ведь он — «полицай»! Можно ли перенести такой позор? Беседуя с Тамарой Николаевной, Митя всякий раз переводил разговор на это.
Тамара Николаевна повторяла:
— Говорю вам, Митюша, вы огромную пользу принесли нам. Вы с опасностью для себя делаете то, что не каждый сделает. Считайте, что вы выполняете боевое задание.
— А вот на сердце неспокойно у меня, — пожаловался Митя. — В другой раз еле владею собой, когда среди них нахожусь.
— Вот вы и решите в своем сердце, что когда-нибудь рассчитаетесь с ними. Это успокоит вас.
— Рассчитаюсь, Тамара Николаевна, — тихо ответил Митя. — Полностью рассчитаюсь сегодня же…
Митя вышел из барака. Тамара Николаевна взяла ведро с мусором и пошла на помойку, чтоб забрать оттуда продукты, оставленные Митей. На дворе было уже темно. И часовой вряд ли заинтересуется, что понесет в ведре Тамара Николаевна, возвращаясь с помойки.
В стороне от бараков, в которых помещались заключенные, стоял крытый черепицей небольшой барак лагерных полицейских.
Сейчас окна его ярко светились. Из приоткрытых дверей вырывались пьяные голоса. Там шел полный разгул по случаю дня рождения начальника полицейских, который прожил на свете пятьдесят лет и, судя по его речи, предполагал прожить еще не менее этого. Стоя с бутылкой вина в руке и пошатываясь, виновник торжества лающим голосом произносил речь, из которой можно было понять, что ни пуля, ни русский штык никогда не коснутся его.
Однако собутыльники не слушали этой болтовни. Кто-то из них вдруг запел, и тотчас пьяные голоса нестройно подхватили песню.
Митя подошел к бараку. Потоптался у двери. Часовой подмигнул ему, похваставшись, что друзья не забывают и его, — два стаканчика он уже осушил, не отказался бы и от третьего. Митя зашел в кладовку барака и, наполнив стакан вином, вынес его часовому. Потом Митя вернулся в кладовку.
Спокойным движением Митя опрокинул на пол большой бидон с керосином и, выходя из кладовки, бросил в керосин горящую спичку. Закрыл дверь и так же спокойно, не торопясь, вышел из барака.
Огонь быстро охватил барак. Рыжие языки пламени с воем вырывались из-под крыши. Сухое строение загорелось, как костер.
Полицейские, разбивая стекла, прыгали в окна. Но наиболее пьяные беспомощно метались по бараку, ругались и падали, натыкаясь друг на друга.
На дворе среди полицейских появился вдруг Митя с ведром воды. Он больше всех суетился, крича: