— Он хороший человек, поверь мне, — сказал Матвеев. — Немного желчный, иногда кричит, иронизирует, но для него батальон — это его дом, семья. Ты убедишься когда-нибудь.
Слова Матвеева не рассеяли того холодка, который закрался в сердце Ларинена по отношению к майору Зайкову.
Вскоре Зайков вернулся. Подойдя к офицерам, он сказал:
— Велено отставить постройку оборонительных сооружений до вечера. Иной раз и вечер мудренее утра.
Матвеев шепнул Ларинену:
— Ну, значит, будет крепкое дело. Это уж поверь мне.
Вечером батальон получил срочный приказ — оборудовать на правом фланге запасный дзот и послать одну роту на разведку боем, причем было указано, что танки поддержат эту роту.
Майор Зайков поручил Матвееву руководить разведкой, а на оборудование дзота назначил старшим Бондарева.
Однако перед самой отправкой саперов на эту работу выяснилось, что сержант Бондарев куда-то исчез из батальона.
— Как так исчез? — переспросил Ларинен, когда ему доложили, что Бондарева нигде нет.
— Исчез куда-то, оставил вместо себя заместителя.
— Придется послать донесение в штаб дивизии, — строго сказал Ларинен Матвееву. — Это не шутка — исчез!
— Зайков запретит тебе писать в штаб дивизии, — ответил Матвеев.
— То есть как это запретит? — удивился Ларинен. — Где твой Зайков?
— В землянке у себя.
Матвеев впервые видел Ларинена в таком состоянии. Ничего более не сказав, Вейкко торопливо направился к Зайкову. Но по дороге Ларинен немного утих и уже спокойно подумал: «Если не договорюсь сейчас с майором, значит, не сработаюсь с ним. Тогда никакой пользы от моего пребывания в батальоне не будет».
Войдя в землянку, Ларинен спокойно, но хмуро доложил:
— Товарищ майор, в батальоне не оказалось сержанта Бондарева. Он куда-то ушел.
— Дальше что? — сухо спросил Зайков.
— Сержант Бондарев исчез перед самым выходом саперов на оборудование дзота.
— Дальше? — снова спросил Зайков.
— Считаю необходимым составить донесение в дивизию по этому поводу.
— А вы знаете, кто такой Бондарев? — почти с угрозой спросил Зайков.
— Он прежде всего сержант. Стало быть, командир, который должен подавать пример другим бойцам…
— Вот что, капитан, — прервал его Зайков. — Раньше я сам относился к нему скептически, но потом понял, что это за человек. Уверяю вас, если он исчез, — значит, это необходимо для выполнения порученного ему дела.
— Мне странно слышать это, — начал Ларинен. — Ведь он получил приказ и, значит…
— Вы мне Бондарева не трогайте! — крикнул Зайков.
— Но ведь если он…
— Ни слова больше, капитан! Точка! — резку оборвал Ларинена майор.
— Я послан сюда политотделом, — произнес Ларинен. — Я так же, как и вы, отвечаю за батальон. И если вы допускаете со стороны вашего сержанта нарушение Дисциплины и, быть может, дезертирство, то я с этим мириться не буду!
И, круто повернувшись, Ларинен вышел из землянки.
Мелькнула мысль: «Поеду в штаб дивизии, скажу, что… А что сказать?.. Фу, черт, никогда не попадал в такое положение…»
Мимо землянки шли танки, на которых Ларинен увидел солдат второй роты, назначенной на разведку боем. Ларинен побежал за танком и, ухватившись за стальную решетку вентилятора, забрался на танк.
Майор Зайков что-то кричал ему вслед, но Ларинен из-за грохота не услышал его слов.
Вейкко взглянул на соседний танк, на котором расположилось отделение Карху во главе с самим сержантом. Грузный Карху восседал на танке, словно он ехал на возу с бревнами. Автомат он держал в руке, как возчик кнут.
Ларинен улыбнулся и крикнул сержанту:
— Эй, Карху! До Берлина собрался?
Но Карху не услышал Ларинена. Десятки танков мчались вперед, грохоча и набирая скорость.
Вейкко Ларинен наклонился к одному из красноармейцев и прокричал ему на ухо:
— Где Матвеев?
Красноармеец крикнул:
— Да вот он позади нас!
Теперь и Матвеев заметил Вейкко и весело помахал ему фуражкой. Но тут же он сдвинул фуражку на затылок и открыл огонь из автомата.
Вражеская противотанковая пушка дважды ударила из-за кустов. Танк Матвеева подмял ее под себя, слегка подпрыгнув. Орудийный расчет кинулся в стороны. Немцы бежали, прикрывая почему-то головы руками. Некоторые падали в грязь, поднимались, бежали и снова падали.
Впереди показалась помещичья усадьба. Немецкий гарнизон, засевший в доме, не сразу открыл огонь. Соскочив с танков, бойцы стали подбираться к усадьбе. Матвеев приказал Карху: