Скрипнула дверь. На крыльцо вышла его жена Ирина, стройная, с открытым лицом женщина лет тридцати. На ней было голубое весеннее пальто и такая же шляпка с большими полями, из-под которых выбивались пряди каштановых волос.
Ирина — надо же случиться, что именно Ирина. В конце войны его фронтовой друг Матвеев женился на медичке по имени Ирина, Вейкко даже ездил к ним на свадьбу. А потом прошли годы, и Вейкко Ларинен написал Матвееву: «Я тоже нашел свою Ирину. Приезжай на свадьбу!..»
Значит, было уже около восьми. Вейкко выпрямился, ожидая, что Ирина заговорит с ним, но она молча остановилась у изгороди и, растерянно опустив глаза, пошевелила носком лакированной туфли сухой прошлогодний осиновый лист.
— Когда придешь? — негромко спросил Вейкко.
Даже этот обычный вопрос вызвал сегодня у Ирины раздражение:
— Откуда я знаю? Когда освобожусь, тогда и приду.
Она каблуком вдавила лист в землю и быстро направилась к калитке. Вейкко проводил ее взглядом, ожидая, не обернется ли она. Нет, Ирина не обернулась.
Вейкко бросил на землю горящую папиросу. Она сердито зашипела и погасла. «Почему Ирина не пригласила меня на концерт, послушать, как она поет?» — подумал Вейкко. Скорее всего он и не пошел бы, но позвать она все же могла бы.
Он машинально закурил новую папиросу, провожая взглядом жену до угла улицы, на которой находился Дом культуры. В последние дни он заметил в ней какую-то странную перемену. «Я сам во многом виноват, — упрекал себя Вейкко. — Ей же скучно. А я все вечера то на собраниях, то на работе задерживаюсь. Да и дома все больше над бумагами сижу».
«Это надо исправить, — решил он. — Начнем ходить с ней в гости и приглашать друзей, а вдвоем будем читать что-нибудь вместе или Ирина будет петь, а я слушать, как бывало прежде».
Вейкко снова взялся за работу. Мерзлая земля плохо поддавалась. Из-под лома вылетали лишь маленькие комочки. Как ни старался Вейкко, большого куска отколоть ему не удавалось. Тогда он отступил на шаг, занес лом за плечо, резко подался вперед и ударил со всего размаха. На дно канавы скатился большой ком земли. За ним другой, третий… Так, шаг за шагом он продвигался вперед. Пот градом катился с его лица. Мокрая рубашка прилипла к спине и неприятно пощипывала тело. Но он почувствовал это, лишь когда мать позвала его.
— Кончал бы уж… Оставь на завтра. Так и загубить себя недолго.
Вейкко положил лом и лопату под крыльцо и вошел в дом. Из кухни послышался голос матери:
— Выбирала картошку на семена. Гляди-ка, сколько гнилых набралось.
Вейкко заглянул на кухню и вышел во двор почистить грязные сапоги, от которых остались темные следы на половиках. Хорошо, что Ирина не видела этого. Вернувшись в дом, он потихоньку от матери подтер грязные следы на половиках и пошел умываться.
Рядом с домом Ларинена строилось кирпичное здание. На фоне коричневатых стен и чистого неба пустые окна выглядели черными прямоугольниками. «Долго ли ему так торчать?» — досадовал Вейкко, вспомнив, что вот уже месяца три, как в этом здании не ведутся никакие работы. Он вытащил из стола папку с бумагами стройконторы, но никак не мог сосредоточиться: то и дело нетерпеливо поглядывал на калитку.
Время приближалось к одиннадцати. Мать вязала носок, изредка тяжело вздыхая.
— Куда же это твоя-то пропала? И где ее только носит!
— Концерт у нее сегодня, — невозмутимо ответил Вейкко.
— Ну и жизнь у вас! — проворчала мать. — Ты дома сидишь, она по концертам бегает. Люди живут как люди — женятся, детей рожают и себе и старикам на радость. А у вас…
— Муамо[1], не надо, — умоляюще сказал Вейкко. — Ты бы легла.
Вскоре мать ушла на кухню и легла спать. Вейкко прикрыл за нею дверь, потушил свет, тихонько подошел к окну и долго стоял, напряженно всматриваясь в сумрак весенней ночи. Со стороны Дома культуры шли запоздалые пары, потом и они разошлись по домам, и на улицах стало совсем пустынно. А Ирины все не было. Вейкко узнал бы ее даже по звуку шагов на дощатом тротуаре.
Не выдержав, Ларинен оделся и вышел на улицу, С Ириной могло произойти несчастье. В такую темную ночь всякое может случиться, тем более что впереди слышались пьяные голоса. Вейкко придумывал разные опасности, которым могла подвергнуться жена, а сам боялся совсем не этого. Он боялся встретить ее с другим. От этой мысли у него учащенно забилось сердце. Почему Ирина не пригласила его? Она что-то скрывает…