— Такой и должен быть, вот именно, — обрадовался Теппана.
— А хороший у вас сейчас председатель? — спросил Роберт.
— Да как сказать… Старается человек. Трудно ему, очень трудно. Мало в деревне хорошего народу осталось, ой как мало! Потому и не на кого ему положиться, не у кого доброго совета попросить. Вот он мне всегда и говорит: «Раз ты, Теппана, член правления, то скажи-ка нам, как тут-то поступим да как дальше жить будем?» И не может Николай Петрович пожаловаться, что я ему не помогаю, не советую.
— Плохо ты, видно, помогаешь и советуешь, дядя Теппана, — прервал его Ларинен. — Наш колхоз хвалить не приходится.
— Тебе хорошо говорить, — с обидой отозвался Теппана. — Говоришь «наш колхоз», а сам-то небось удрал оттудова лучшей жизни искать. Ты ведь теперь умный да ученый, вот и поглядим, как ты в колхозе помогать станешь. Уж больно большим начальником сделался.
— Попало! — усмехнулся Роберт, обращаясь к Ларинену. — Правильно, дядя, так нас и надо щелкать по носу.
Роберт по-приятельски похлопал старика по плечу и предложил Вейкко:
— Не пройтись ли нам немного пешком, не поразмяться ли? А то от такой тряски из нас отбивные котлеты получатся.
Они слезли с телеги.
— Забавный старик! — Роберт кивнул в сторону Теппаны.
— Да он сроду ничего другого не делал, кроме как языком болтал.
— Выходит, его рассказы пустая болтовня?
— Нет, не совсем. Он действительно был когда-то в Петрозаводске на съезде крестьянской бедноты. Ведь он всю жизнь гол как сокол. И то правда, что он первым вступил в колхоз и сейчас является членом правления. А вот спину на колхозной работе он много не гнул, и это сущая правда.
— Чем же он живет? — спросил Роберт. Но вдруг его внимание привлек сильный всплеск воды под мостом, по которому они проходили. — Неужели щука? Хорошо бы сходить как-нибудь на рыбалку.
— Да, кажется, щука, — заметил Вейкко.
Когда они перешли мост, Ларинен продолжил прерванный разговор:
— Чем живет дядя Теппана? Перебивается с хлеба на квас. Дочка немного помогает. Она у нас в стройуправлении машинисткой работает.
— А он здорово рассказывает! Я тут вот о чем подумал. В первые годы Советской власти жизнь молодежи была овеяна романтикой: «Каховка, Каховка, родная винтовка…», потом «Летят эшелоны…», Комсомольск-на-Амуре! Мальчишкой и я мечтал: вот когда надо было родиться!.. Но все зависит еще и от самого человека…
— Пожалуй, так, — согласился Ларинен…
Разговор не клеился, и Вейкко обрадовался, когда Роберт спросил, как идут дела на стройке.
— Ведь мы с вами в какой-то мере коллеги, — еще раз повторил он, особо подчеркивая последнее слово.
Вейкко принялся подробно рассказывать, почему выделенные средства обычно иссякают задолго до окончания стройки. Начальник управления и он, старший прораб, не сумели еще добиться, чтобы рабочий процесс укладывался в сроки, предусмотренные нормами. Простои происходят постоянно — то из-за нехватки стройматериалов, то по другим причинам. Некоторые работы приходится делать по нескольку раз. Механизмы часто простаивают.
Роберт слушал и кивал с сосредоточенным видом, но никаких вопросов не задавал. Потом убежденно заговорил:
— Да это, наверно, везде так. И в Петрозаводске тоже. Мы еще не умеем по-настоящему руководить. Нам пора научиться проводить все работы комплексно. А у нас — штурмовщина. Если, например, отстает кладка стен, мы мобилизуем все силы на кладку. Но вот кончается кирпич, и тогда перебрасываем все силы на доставку кирпича. Из-за спешки половину перебьем по дороге. И уж настоящий аврал наступает, когда переходим к отделочным работам. И так без конца. В одном месте мобилизуем, в другом демобилизуем. Как в пословице: «Хвост вытащил — нос увяз, нос вытащил — хвост увяз». Чехарда какая-то! Не смешно ли? Мы строим непрерывно, и понятие «мобилизовать» надо бы у нас совсем исключить. Слово «мобилизация» входит в армейский словарь, но и в армии никто не говорит о мобилизации или демобилизации, когда ведутся наступательные действия по строго разработанному стратегическому плану. Так ведь? Вы же, кажется, бывший офицер?
— Да, все это так.
Ларинен не мог не согласиться с Робертом, тот говорил правильно, но, по правде сказать, он ожидал от своего спутника большего. Хотелось серьезного, обстоятельного разговора.
Как бы отвечая на мысли Ларинена, Роберт продолжал:
— Я поговорю обо всем этом в Петрозаводске. Вообще в наше время все очень сложно, в жизни происходят такие глубокие процессы. Строя новое, нам приходится разрушать старое. А ведь это не так просто, как может показаться. Революция и эволюция настолько близкие понятия, что их невозможно отличить друг от друга одними определениями. В практической работе, на производстве, в жизни, в психологии людей, в политике, в дипломатии — всюду процесс развития происходит намного сложнее, чем некоторые склонны думать. Мы должны вникать во все многообразные и сложные явления жизни и научиться управлять ими, а не жаловаться на трудности.