Теппана тоже спрыгнул с телеги. Он шагал теперь рядом с Робертом и включился в разговор.
— Вот и я не раз говаривал нашему председателю, что в каждом деле есть своя загвоздка. Взять, к примеру, наш колхоз. Поехали весной сразу на трех лошадях навоз возить. Не успели один воз наложить, как уже вторая подвода подкатывает. А мы на то и сидим в правлении, чтобы управлять. Я и сказал тогда, что пусть одна лошадь в сторонке постоит, пока другой воз нагружают.
Роберт сдержанно улыбнулся, а Ларинен расхохотался.
— Чего гогочешь? — обиделся Теппана. — Приходится мозгами шевелить, коль в руководстве поставили.
Вейкко забрался в телегу и закурил. Мысли его были далеко. Ему опять вспомнилась нелепая перебранка с Лесоевым, а затем Ирина. Что же все-таки с ней? Что бы там ни было, у нее сейчас достаточно времени обдумать все как следует, тем более что он не будет мешать ей своим присутствием. Вейкко не хотелось вмешиваться в ее дела, пока она сама не попросит о помощи. Но ведь может быть, что Ирина уже нуждается в его поддержке, а он просто не сумел ее понять. И Вейкко решил позвонить жене сразу же по прибытии в Кайтаниеми.
В деревню приехали под вечер. Роберт не захотел отдыхать после дороги. Он сразу же принялся разыскивать лодку, чтобы переправиться через пролив на другой берег. Там ему еще оставалось пройти пешком до места восемь километров. Ларинен не стал его задерживать. Когда человек спешит к своим делам, ему никто не должен мешать.
Попрощавшись и уже направившись к озеру, Роберт вдруг вернулся, подошел к Ларинену и сказал:
— Чуть было не забыл. К вам в управление прибыл новый прораб.
— Знаю, мы уже знакомы.
— Хорошо бы дать ей приличное жилье, а то ведь трудновато ей будет в общежитии с малышом. Заботиться о людях — наш долг.
— М-да!.. — вздохнул Ларинен. — Тяжело ей будет. Она же сама еще ребенок в житейских делах.
Роберт пожал плечами:
— Каждый — сам хозяин своей судьбы. Так что, если уж не найдется отдельной комнаты, то хотя бы свой уголок.
— Не беспокойтесь, постараемся устроить, — заверил Ларинен. — Сделаем все, что в наших силах. Я сегодня позвоню в райцентр.
Петрозаводский инженер понравился Ларинену. Вот как надо заботиться о людях!
ГЛАВА ПЯТАЯ
В правлении колхоза никого не оказалось. Ларинену принесли ключи. Он стал звонить по телефону в райсовет, но никто не ответил. Было уже поздно.
Вейкко взял вещевой мешок и тяжело зашагал к дому своей тетушки, у которой обычно останавливался. Рядом с ее домом стояла и его родная избушка. Год от году она все больше и больше разваливалась и становилась все чернее. Она стояла на болотистом месте. Фундамент начал сдавать, один угол осел глубоко в землю, и вся она перекосилась. В других домах Кайтаниеми были крутые лестницы и высокие окна, а в избушке Ларинена окна были так низко, что можно было без труда заглянуть в них. Рам, собственно, уже и не было, остались лишь отверстия, да и те были забиты досками. Ларинен заглянул в щель и увидел растрескавшуюся печь и почти развалившуюся лежанку. Кто-то оторвал и унес две половицы.
Ларинену стало не по себе. И кому только они понадобились? Правда, свое они уже отслужили. По этим широким половицам он делал когда-то свои первые шаги, падал, получал первые в жизни синяки. Когда-то на этой потрескавшейся печке бывало тепло даже в сильный мороз. А сейчас от нее веяло холодом, хотя на улице был теплый весенний вечер.
Подальше от берега, на пригорке, возвышался раньше домик Ирины. Сейчас его не было. В годы войны кто-то сжег его, уцелели только две березки, стоявшие тогда рядышком под окнами. Давным-давно Вейкко соорудил между ними качели и часто качал Ирину. Она была еще совсем маленькой и визжала от страха. А как он ее оберегал! Потом они подросли, покинули родную деревню, но часто, очень часто вспоминали свои качели и старые березы. И старую песню: