— Перестань. Тебя считают хорошим агрономом. — Вейкко попытался успокоить сестру.
— Никто не считает, и ты не утешай меня! Дай хоть тебе высказать, что у меня на душе накипело… Он не считается даже со старыми колхозниками, которые знают каждый вершок на этих полях, знают, что, где и когда сеять. Вот моя мама. Ей уже седьмой десяток. Она нигде не училась, но хорошо понимает, что значит сеять в такое время ячмень на полях Кайтаниеми. Ведь земля там еще совсем мерзлая. Пусть-ка он спросит у Ииваны Кауронена. Он-то всегда даст правильный совет…
— Планы посевных… — Ларинен хотел возразить.
Но Ольга вспылила:
— Планы посевных составлены из расчета наших потребностей в хлебе, овощах, корнеплодах. А поэтому в каждом колхозе и совхозе нужно и сеять с таким расчетом, чтобы получать их как можно больше.
Ольга сердито свернула бумагу трубочкой и вместе с дипломной работой засунула под белье в шкаф.
— Зачем прячешь?
— Пока не нужны. Но я их еще вытащу когда-нибудь и покажу кому следует. Дай только оглядеться и освоиться…
Ольга взволновала и растревожила Вейкко. Он загорелся ее планами. Правда, Ларинен сознавал, что в мечтах Ольги много фантазии, порожденной ее молодым воображением. Сделанные на институтской скамье расчеты нуждаются, конечно, в больших поправках, которые вносит сама жизнь. Но не в этом дело. Главное в другом…
На Ларинена нахлынули воспоминания о том времени, когда он сам учился в сельскохозяйственном техникуме. Он жил тогда мыслями о родной деревне. Это была не только тоска по дому. Это было что-то большее. А сейчас, когда он здесь, то и дело в мыслях мелькала стройка. Он тревожился за Надежду Павловну, за судьбу многих оставленных дел. Вот и Ольга — вдали от родной деревни, среди шума и суеты большого города, сама еще совсем молодая, жаждущая увлечений, веселья, сидела вечерами и с любовью чертила поля родного колхоза, мечтая о том, чтобы они приносили людям как можно больше пользы. У председателя должно быть каменное сердце, если он даже не взглянул на ее дипломную работу!
Нет, так он не оставит Ольгину работу. Колхозники должны знать об этом. Пусть обсудят, поправят. И он уверен, что все хорошее и реальное в ее расчетах найдет поддержку у правления, колхозников, в райцентре, райкоме партии.
Однако Вейкко пока ничего не сказал Ольге. Он только хлопнул ладонями по коленям и встал:
— Пойдем, Ольга, посмотрим, что народ делает.
Из раскрытых окон красного уголка доносились звуки аккордеона и веселый говор танцующих. У сосны за домом прохаживался какой-то юноша. Увидев его, Ольга быстро вбежала в дом. Парень сердито швырнул окурок и решительно зашагал в противоположную сторону. Затем он остановился и вдруг повернул обратно.
Заведующий красным уголком сдержанно кивнул Ларинену и отвернулся, хотя раньше был с ним необычайно приветлив. Вейкко пожал плечами. Партийная организация обязала заведующего работать днем в поле, за что он и был сердит на Ларинена.
В клубе были и прибывшие из райцентра служащие. Нина Степановна стояла в углу у дверей.
— Почему не танцуете? — спросил Вейкко.
— Где мне теперь танцевать, — ответила Нина Степановна. — Я уже не такая легкая, как Ольга.
Сестра кружилась в паре со Светланой так быстро, что ее золотистые волосы развевались, как на ветру.
— Пойдемте на улицу, — предложила Нина Степановна. — Здесь душно.
Они вышли на крыльцо. Вейкко вынул портсигар и протянул Нине Степановне. Она смутилась, оглянулась вокруг, но папиросу взяла.
— Что нового в управлении?
— Ничего особенного. Знаешь, пошли к нам, посидим, поговорим. Ты вроде тоже не собираешься танцевать? — Нина Степановна, кажется, впервые обратилась к Вейкко на «ты».
Они направились к дому Теппаны Лампиева.
— Нина Степановна, вы куда? — услышали они голос Светланы. Девушка стояла на крыльце и с любопытством смотрела им вслед.
Ничего не ответив, Нина Степановна вдруг схватила Вейкко под руку и прижалась к нему, продолжая идти вперед. Потом она расхохоталась.
— Пусть Светлана увидит и расскажет в городе! Уж то-то поревнует твоя Ирина!
Вейкко это ничуть не забавляло. Он думал о другом: надо бы сходить к председателю и поговорить о Хиллопелто и Ольгиных планах. Но его, наверное, нет дома, опять на рыбалке. Вейкко пошел к Нине Степановне.
Избушка Теппаны была одной из самых захудалых в деревне. Пол в сенях провалился, а дверь так подгнила и расшаталась, что ее пришлось в нескольких местах залатать кусками ржавого железа. В домике было только два крошечных, низко посаженных оконца. Нине Степановне пришлось зажечь свет, хотя на улице было еще светло.